– Если бы этот подонок прикончил тебя. – Торкель мотнул головой. – Парень еще жив. Так что можешь узнать причину его подлого нападения.

– Незачем спрашивать. – Но все-таки Рорик подошел к раненому и взглянул в мутнеющие глаза. – Тебя послала Гуннхильд?

– Я должен был… заткнуть рот Торкелю. Или убить тебя… и девушку… если вы успеете раньше. – Наемник оскалил зубы, изобразив пугающее подобие былой усмешки. – Старуху было легко… – Слова сменились хрипом, и наступила тишина.

Мгновение Рорик стоял неподвижно, а затем ногой подтолкнул тело к краю площадки. Еще один пинок, и оно камнем полетело в темные воды фиорда.

Торкель одобряюще кивнул.

– Достойный конец для наемного убийцы.

Ивейна стояла ни жива, ни мертва. Рорик подошел к ней и обнял.

– Как ты, милая?

Она сумела лишь кивнуть в ответ, и Рорик крепче прижал ее к себе.

– Это моя жена Ивейна, – сказал он Торкелю. – Мы пришли сообщить о смерти Эгиля и задать пару вопросов.

Торкель взглянул на брошенный топор.

– Вижу, твои вопросы дорогого стоят. Но идемте. Я рад принять вас в моем доме. Он за следующим поворотом.

Рорик, поддерживая Ивейну за талию, повел ее наверх. Девушка шла, как в тумане, ничего не слыша и не замечая вокруг. Но постепенно забота мужа и тепло его тела привели ее в чувство.

– Мне горько слышать о смерти Эгиля, Рорик. И о твоей беде. Эгиль надеялся, что камень тебе не понадобится.

– Камень?

– Ах, так ты вообще ничего не знаешь.

– Я знаю достаточно, – мрачно ответил Рорик. – Это Ивейна потащила меня сюда. Но раз уж мы пришли, хотелось бы узнать, что еще пыталась скрыть от меня Гуннхильд.

– Сначала поедим, – сказал Торкель, указывая на крытое дерном каменное строение.

Пастушья хижина лепилась к склону горы. Рорику пришлось наклонить голову, чтобы войти, но внутри было довольно просторно.

Как только Ивейна опустилась на застеленную шкурами скамью у очага, Торольв указал на кувшин с элем.

– Налей жене выпить, Рорик. Ей не помешает. – Он взял черпак и помешал душистое варево в висящем над очагом котле. – Расскажи мне о «Морском драконе». Эгиль говорил, что ты заменил рулевое весло.

Ивейна прислонилась к стене, прислушиваясь к разговору лишь краем уха. Она уже оправилась от потрясения, но все равно радовалась покою. Торкель, несмотря на свое богатырское здоровье, напоминал ей Эгиля. Его лицо было покрыто морщинами и огрубело от непогоды, но спина осталась прямой, а белоснежные волосы и борода сохранили прежнюю густоту. Его ясные голубые глаза искрились смехом, и было трудно представить, что такой дружелюбный и гостеприимный человек когда-то занимался грабежами и убийствами.

Но это осталось в прошлом. Наслаждаясь теплом очага и вкусной похлебкой, Ивейна притихла, почти задремав, пока Торкель не подошел к сундуку у дальней стены. Он вынул какой-то предмет, завернутый в промасленную кожу, и с ним вернулся к столу.

– Вот то, что ты ищешь, Рорик.

Забыв про сон, Ивейна придвинулась ближе к мужу.

– Но это же обычный камень, – воскликнула она с удивлением и даже некоторым разочарованием.

– Рунный камень, любимая, – поправил ее Рорик, поворачивая камень в руках. Он был небольшим, с локоть длиной, и закругленным с одного края. Обе стороны были покрыты странными письменами.

– Ты можешь прочитать? – спросила она.

Рорик взглянул на Торкеля, еще раз повернул камень и начал читать.

– «Прочти эти руны. Эгиль, сын Эйрика, сына Рорика, сына Эйнара, возлег с рабыней Алисией, родившей ему сына. Затем она умерла. Сын Рорик выжил и был введен в род по закону. Будучи единственным сыном и старшим среди тех, кто может родиться впоследствии, он должен унаследовать дом отца, выделив долю тем братьям, которые могут быть рождены впоследствии. Толкователь законов Гудрик начертал эти руны».

Наступила долгая тишина. Рорик положил камень на скамью и задумчиво уставился в пламя очага.

– Вот что Эгиль говорил Ингрид, – подытожила Ивейна. – А вчера Гуннхильд помешала ей это сказать. Тот человек…

– Да. – Рорик погладил ее по руке. – Он убил Ингрид.

– Беззащитную старую женщину, – со злостью добавила девушка. – Как я рада, что ты сбросил его с утеса.

Торкель рассмеялся.

– Говоришь, как истинная норвежка. Но твоя жена англичанка, Рорик, как и твоя мать!

– А что это меняет? – Ивейна повернулась к нему. – Этот рунный камень доказывает, что Рорик должен унаследовать поместье отца, кем бы ни была его мать. Ой, Рорик, ты понимаешь? Теперь тебе не придется уезжать из Эйнарвика.

Он взглянул на нее, но Торкель его отвлек.

– Ты куда-то собрался, Рорик?

– Оттар меня выгнал. Хотя мне плевать на него. Я бы уехал в любом случае.

– Этот сопляк! – фыркнул Торкель. – Я должен был знать, что от него только и жди беды. Эгиль все предусмотрел. Он еще не был знаком с Гуннхильд, когда велел вытесать этот камень, но сделал все, чтобы защитить тебя. Сын наложницы – дело другое. Но сын рабыни становится рабом, кем бы ни был его хозяин. Эгиль хотел, чтобы ты стал его законным наследником. Он даже провел обряд введения в род. Я был свидетелем.

– Я ничего не знаю об этом, – ответил Рорик.

– Ну, конечно, ты не можешь этого помнить. По-моему, тебе и трех лет не было. Эгиль зарезал быка и сделал башмак из шкуры с его правой ноги. Затем мы наступили в него правой ногой, все по очереди, включая тебя.

– Неужели не было разговоров, – удивилась Ивейна. – Такой сложный обряд…

– Эгиль провел его в тайне. Когда Рорика привезли в Эйнарвик, все считали, что его родила женщина, которую Эгиль встретил в одном из походов, женился на ней, а потом вернул на родину. Когда Алисия забеременела, он отправил ее на одну отдаленную ферму. И ты рос там, Рорик, пока не стал достаточно большим, чтобы принять участие в обряде.

– Разве не проще было жениться на моей матери? – сухо поинтересовался Рорик. – Особенно если Эгиль любил ее.

Торкель поморщился.

– Не могу сказать. Она была англичанкой, рабыней, а он так гордился своим происхождением. Но потом родился ты. Сын. Наверное, он не ожидал, что так сильно тебя полюбит. После этого он даже перестал ходить в море.

– Мою мать это не спасло.

– Да, но ты должен помнить, что в то время мы воевали с англичанами. Руны! Нам так не хватало земли, а раздробленная Англия только и ждала, чтобы ее захватили. И мы это сделали, клянусь бородой Одина! – добавил старик, взмахнув рогом. – В год твоего рождения, Рорик, к северу от Иорвика правили мы, норвежцы. Только Альфред Уэссекский сумел дать нам отпор. Великий воин. Великий король. И не вздумай напоминать мне о Ситрике.