— Не знаю почему, — рассказывала она Диане, — но когда я иду здесь, мне совершенно безразлично, перегонит меня Гил… перегонит меня кто-нибудь в классе или нет. Но когда я в школе, все совсем по-другому, и это для меня снова важно. Во мне столько много всяких разных Ань! Мне иногда кажется, что именно поэтому я доставляю всем так много хлопот. Если бы я была только одна Аня, было бы гораздо удобнее, но это не было бы и вполовину так интересно.

Как-то раз июньским вечером, когда сады опять стояли в розовом цвету, когда лягушки распевали серебристо-сладкими голосами в болотах вокруг верхней части Озера Сверкающих Вод, а воздух был напоен ароматом клеверных полей и бальзамичным запахом хвойных лесов, Аня сидела у окна в своем мезонине. Она учила уроки, но уже так стемнело, что читать стало невозможно, и она погрузилась в мечты, глядя широко открытыми глазами на ветви Снежной Королевы, усыпанные, словно звездами, крупными белыми цветами.

По существу, маленькая комнатка в мезонине ничуть не изменилась. Стены остались такими же белыми, подушечка для булавок такой же твердой, стулья такими же желтыми, прямыми и чопорными. Однако в целом характер комнаты изменился. Она была полна чего-то нового, живого, пульсирующего, что, казалось, пропитывало ее всю и совершенно не зависело ни от школьных книжек, платьев и лент, ни даже от стоявшего на столе надбитого голубого кувшина, полного цветущих яблоневых веток. Могло показаться, что все мечты, которые роились во сне и наяву в головке необыкновенно живой обитательницы этой комнаты, приняли видимую, хоть и нематериальную форму и покрыли голые стены комнаты прелестными прозрачными гобеленами из радуги и лунного сияния.

В этот момент в комнату быстрым шагом вошла Марилла с Аниными свежевыглаженными школьными передничками. Она повесила их на стул и села, устало вздохнув. В тот день у нее был один из приступов головной боли, случавшихся время от времени. И хотя боль уже прошла, она чувствовала себя слабой, «измотанной», как она выражалась. Аня взглянула на нее полными сочувствия глазами:

— Я хотела бы, чтобы у меня была головная боль вместо вас, Марилла. Я переносила бы ее с радостью ради вас.

— Ты и так сделала много работы по дому и тем позволила мне отдохнуть, — заметила Марилла. — Мне даже кажется, что ты неплохо со всем справилась и сделала меньше ошибок, чем обычно. Конечно, не было никакой необходимости крахмалить носовые платки Мэтью! И большинство людей, если ставят пирог в печку, чтобы подогреть его к обеду, вынимают его, когда он станет горячим, и едят, а не оставляют в печке, чтобы он превратился в угли. Но у тебя, очевидно, другой подход.

После головной боли Марилла всегда была настроена несколько иронически.

— Ах, мне так жаль, — сказала Аня с раскаянием. — Я даже ни разу не вспомнила об этом пироге, с тех пор как поставила его в печь, и только сейчас вы мне напомнили. Хотя я чувствовала инстинктивно, что за обедом на столе чего-то не хватало. Сегодня утром, когда вы поручили мне заниматься хозяйством, я была решительно настроена ничего не воображать, но обратить все свои мысли к фактам. И все шло хорошо, пока я не поставила пирог в печь, а тогда меня охватило непреодолимое искушение вообразить, что я заколдованная принцесса, заточенная в уединенной башне, и прекрасный рыцарь мчится на черном как смоль скакуне, чтобы меня освободить. Вот так и случилось, что я забыла о пироге. И я даже не подозревала, что накрахмалила носовые платки. Все время, пока я гладила, я пыталась придумать имя для нового островка, который мы с Дианой открыли вверх по ручью. Это очаровательнейшее место, Марилла. Там растут два клена, и ручей омывает их с двух сторон. И наконец меня осенило, что будет чудесно, если мы назовем его Островом Виктории,[8]потому что мы нашли его в день рождения королевы. Мы обе с Дианой преданнейшие сторонницы королевы… Но мне очень жаль, что так вышло с пирогом и платками. Я хотела быть исключительно хорошей сегодня, потому что сегодня годовщина. Вы помните, что произошло в этот день год назад, Марилла?

— Нет, не припоминаю ничего особенного.

— Ах, Марилла, в этот день я приехала в Зеленые Мезонины. Я никогда не забуду этот день. Это был поворотный момент в моей жизни. Конечно, вам это не кажется таким важным, как мне. Я пробыла здесь год и все это время была так счастлива. Конечно, у меня были и неприятности, но ведь человек всегда может загладить свои проступки. Вы жалеете, что оставили меня у себя, Марилла?

— Нет, не скажу, чтобы я жалела, — ответила Марилла, которая порой даже удивлялась, как она могла жить, до того как Аня появилась в Зеленых Мезонинах. — Нет, совсем не жалею… Если ты кончила свои уроки, Аня, сбегай к миссис Барри и попроси ее одолжить мне выкройку Дианиного передника.

— О… но… уже слишком темно! — возразила Аня.

— Слишком темно? Да что ты, еще только начинает смеркаться. К тому же ты часто бегала к Диане гораздо позднее.

— Я схожу рано утром! — горячо воскликнула Аня. — Я встану на рассвете и схожу.

— Что это тебе пришло в голову, Аня? Мне нужна выкройка, чтобы скроить тебе новый передник сегодня вечером. Иди сейчас же, да побыстрее.

— Тогда мне придется пойти кругом, по большой дороге, — сказала Аня, неохотно берясь за шляпу.

— Идти по дороге и зря потерять полчаса! Не пойму, что ты говоришь!

— Я не могу идти через Лес Призраков, Марилла! — воскликнула Аня в отчаянии.

Марилла остолбенела.

— Лес Призраков! Да ты с ума сошла! Да где же это ты нашла Лес Призраков?

— Это еловый лесок за ручьем, — прошептала Аня.

— Что за чушь! Никогда и нигде нет и не было никакого Леса Призраков! Кто сказал тебе такую ерунду?

— Никто, — призналась Аня. — Мы с Дианой просто вообразили, что это Лес Призраков. Все места здесь в округе такие… такие… заурядные. И мы придумали это для интереса. Мы начали в апреле. Лес Призраков — это так романтично, Марилла. Мы выбрали еловый лесок, потому что он такой темный. Ах, мы вообразили самые ужасные вещи! Там есть дама в белом, которая ходит вдоль ручья по вечерам, примерно в это время, ломая руки и издавая самые жалобные стоны. Она появляется, когда в семье должна произойти смерть. И призрак маленького убитого ребенка часто появляется возле Приюта Праздности; он подкрадывается к вам сзади и кладет свои холодные пальцы вам в руку… вот так. Ох, Марилла, я содрогаюсь при одной мысли об этом. И человек без головы ходит туда и сюда по дорожке… а скелеты сердито выглядывают на вас из-за сучьев. Ах, Марилла, я ни за что на свете не отважилась бы пройти через Лес Призраков после наступления темноты. Я уверена, что белые фигуры высунутся из-за деревьев и схватят меня, если я пойду туда.

— Да слыхано ли такое! — воскликнула Марилла, до этого внимавшая в немом изумлении. — Аня, неужели ты хочешь сказать, что действительно веришь во все эти гадкие бессмыслицы своего воображения?

— Не совсем верю, — запнувшись, пробормотала Аня. — Во всяком случае, не верю при дневном свете. Но когда стемнеет, Марилла, все совсем по-другому. Вот тогда-то призраки и ходят по лесу.