– Это Франц, – сказал Фриц.

Дагоберт поспешил первым раскрыть тайну.

– Франц – смотритель Гребер Ицзел – Могильного острова. Он плывет, чтобы перевезти нас, и мы положим цветы на могилы наших мам. Можно взять лодку самим, но Франц любит, чтобы звали его.

Расстояние до Могильного острова не превышало, я думаю, четверти мили. Человек в лодке был очень стар и сгорблен, седая борода почти полностью закрывала лицо, были видны только глаза в глубоких морщинках.

– Франц, – крикнул Дагоберт, – мы хотим показать мисс Трант остров. Старик подогнал лодку к берегу.

– Ну, молодые господа, – сказал он, – я ждал вас. У него был глухой голос, он был одет в длинную черную рубаху, голову прикрывала маленькая черная шапочка. Маленькие глазки уставились на меня.

– Я слышал о вашем приезде, фройляйн. Вы должны побывать на моем острове.

– Она хочет видеть могилы, – сказал Дагоберт.

Я не высказывала подобного желания, но сочла неприличным заявлять это в присутствии хранителя.

– Вы приехали вовремя, молодые господа, – сказал Франц.

Он взял меня за руку, чтобы помочь сесть в лодку. Его рука была холодна, шершава и суха. Что-то в его облике заставило меня вздрогнуть. Мне он напомнил мифического Харона, перевозчика мертвых через подземную реку Стикс. Фриц был сзади меня, готовый, как мне казалось, прийти мне на помощь, и меня это тронуло.

Дагоберт прыгнул в лодку.

– Вам страшно, мисс? – спросил он весело, явно надеясь на мой испуг.

– С чего ты взял?

– Франц живет на Могильном острове совсем один, правда, Франц? Многие боятся идти сюда, потому здесь никого нет, кроме мертвых и, конечно, Франца.

– Интересно, вы испугались? Франц не боится. Он живет здесь совсем один с мертвыми, правда, Франц?

– Семьдесят лет, – сказал он. – Семьдесят лет на острове. До меня смотрителем был мой отец, и я знал, что сменю его. – Он печально покачал головой. – У меня нет сына сменить меня.

– Что же они будут делать, когда ты умрешь, Франц? – спросил Дагоберт.

Старик покачал головой.

– Привезут кого-нибудь еще. Раньше это место передавалось от отца к сыну.

– О, Франц, мертвым это может не понравиться. Клянусь, они будут преследовать его и прогонят.

– Это очень печальная тема, – сказала я. – Уверена, что Франц останется смотрителем еще на многие годы.

Франц одобрительно взглянул на меня.

– Мой дед жил до девяноста, мой отец – до девяноста трех. Говорят, мертвые обладают даром продлевать жизнь своим смотрителям.

– Но у тебя нет сына наследовать тебе, Франц? Напомнил ему Дагоберт. – Им это не понравится.

– Дагоберт, почему это тебя так радует? – спросила я.

– Ну, они вылезут и начнут охотиться за следующим, вот почему.

Весла мягко ложились на воду. Я видела остров теперь очень отчетливо. Там были аллеи деревьев и цветущих кустарников. Все было очень красиво, а среди деревьев стоял маленький домик, напомнивший мне избушку из имбиря Ханселя и Гретель. Мне показалось, что я снова попала в сказочную страну.

Лодка остановилась и мы вышли на берег.

– Вначале покажи нам герцогские могилы, – потребовал Дагоберт.

– Пойдемте сюда, – сказал Франц.

Мальчики побежали положить цветы на могилы своих матерей, а я пошла за Францем в одну из аллей между деревьями и цветами. Вдоль аллеи располагались могилы. Они были в удивительном порядке и сверкали яркими красками цветов. Мраморные надгробия поражали своей красотой, великолепны были фигуры ангелов-хранителей могил, на некоторых скульптурах были надеты позолоченные шлемики и их украшали позолоченные орнаменты и ажурный металл.

– Это могилы фамилии, – сказал мне Франц. – После панихид и похоронных церемоний их привозят сюда к месту последнего упокоения. Я ухаживаю за кустами и слежу за могилами. Члены фамилии временами наведываются сюда, молодые – пореже. Молодые не думают о смерти. Хотя эти мальчики приходят сюда часто. Здесь лежат их матери, хотя не на герцогских аллеях. На острове две площадки для захоронений: одна для герцогов и законнорожденных членов их семей и почетных граждан, как они их называют. Мальчики приходят сюда потому, что им нравится быть причисленными к фамилии. Вот могила Людвига. Это брат герцога Карла и предатель. Его убили друзья герцога, и вовремя. Если б его не убили, он убил бы герцога.

– Я кое-что слышала о Людвиге.

– Его не так просто забыть. А потом у него есть сын, граф Фредерик, его наследник. Ждите неприятностей...

– Почему же возможны неприятности между герцогом и графом Фредериком?

– В семьях, в особенности, в старых немецких семьях, часто возникают осложнения. В стародавние времена, когда поместья были так бедны, братья бросали жребий на право владения. Дележ поместья принес бы братьям очень мало, особенно в семьях с большим числом сыновей, а так часто бывало. Поэтому оставался жребий, и победитель получат все. Это вызывало вражду и распри на долгие годы. Те, кто остались без наследства, считают, что их нынешнее положение – результат злого рока их предков в прошлом. Многие хотят взять реванш и идут на предательство, если удача им изменяет. Людвиг был таким. Он захотел сместить Карла и сам править Рохенштейном.

– И отец мальчиков – его сын?

– Да, графу Фредерику надо быть осторожным. Ему придется отвечать перед принцем. Но Фредерик – не дурак. Он будет ждать своего времени.

– Здесь лежат мертвые, – сказала я. – Если они страдали при жизни, здесь они получили должное уважение. Могилы ухожены великолепно.

– Я горжусь их состоянием, – сказал Франц, и его лицо осветилось улыбкой. – Готов поклясться, что нигде в Европе нет более прекрасного кладбища.

Я шла вдоль могил и читала надписи на надгробиях. Здесь лежали герцоги Рохенштейнские и Дорренигские, графы Локенбургские.

– Их фамильные титулы, – пробормотал Франц. Как и всегда, когда я читала этот титул, я вспоминала; о церемонии в охотничьем домике, когда Максимилиан надел мне кольцо на палец... кольцо, исчезнувшее с моилш сновидениями... и ставшую нематериальной запись о бракосочетании, в которой я объявлялась его женой...

Я услышала, как мальчики зовут меня, и старый Франц повел меня к ним. Я прошла через ворота и оказалась на кладбище, огороженном стенами. Здесь захоронения представляли собой простые могилы с небольшими серыми камнями вместо надгробий. Я обратила внимание, что на некоторый холмиках вообще не было камней.

– Здесь могилы тех, кто похоронен с разрешения членов герцогской семьи, – объяснил Франц. Я последовала за ним, ступая осторожно между захоронениями, к могиле, на которой был установлен более изысканный надгробный камень, чем на остальных. «Графиня фон Плиншен, скончалась в 1858 году» – гласила надпись на этой могиле. Дагоберт сказал, что она умерла при его рождении... во время родов.