Накануне снова явилась синяя нимфа, до смерти напугав всех прочих пленников.

— Ну и чего ты на меня смотришь, да улыбаешься? — Наконец, решила поговорить с ней перед смертью.

Наставник всегда твердил, что не стоит с ними заговаривать, дабы не открыть какой — то там канал. Но мне уже терять было нечего.

Монстр в образе рыжеволосой девочки засиял пуще прежнего, услышав к себе обращение. И выдал мелодичным девичьим голоском:

— А ты почему такая грустная, воительница?

Девочка склонила на бок голову, внимательно изучая моё лицо, словно раньше его и не видела. И жутко, и прелестно одновременно.

— На закате меня принесут в жертву дикари, чего радоваться? — Ответила без энтузиазма, замечая, как люди в клетках вокруг застывают ледяными статуями от ужаса.

— Действительно, — подала плечами нимфа. — Но зачем создавать иллюзию неизбежности в том, чего можно легко избежать?

— Тебе какое дело?

— Ты знаешь какое, но не хочешь принимать это, — ответила нимфа.

— Ты монстр разлома, все твои дела — это то, с чем я всегда боролась, — заявила ей ожесточённо и осеклась вдруг: — Боролась… пока меня не…

Остальные слова застряли в горле. Но почему же мне вновь так трудно говорить о тех прожитых унижениях? Осознавать, что я раздавлена и пуста. Больше не было смирения!

— Как можно упиваться чужой болью, не получая её, — произнесла нимфа, хихикнула и исчезла в одно мгновение, как и всегда.

Болью чужого можно упиваться, если тот выражает её всем своим естеством, раздался в голове ответ…

И тут я вдруг осознала, что монстр разлома вселил в меня смысл двигаться дальше. Легко и просто, ничего конкретного не говоря. Вызвал противоречия и смылся торжествуя.

Зачем ей всё это?! Данный вопрос застрял в мозгу и отошёл на второй план.

Потому как буквально через минуту в сарай с пленниками ворвались валькирии. И у меня будто глухота прошла, наплыли запахи, звуки и надвинулся на глаза дым от горящих домов.

Кажется, Брунгильда решилась на штурм!

Деревянные прутья клеток стали ломать, выпуская пленников. Добрались и до меня. Выпустили и побежали драться. Совершенно незнакомые мне девицы, ни обняли, ни поцеловали.

Я вышла из тюрьмы босая, в разорванном и грязном, но всё ещё белом жертвенном платье. Под пальцами ног хлюпало, на голову ложились крупные хлопья первого снега. Лязгала сталь, кричали бойцы, трещали обваливающиеся крыши горящих домов. Примерив дворец, я двинулась в его сторону.

Вокруг меня шла битва, варвары дрались друг с другом на смерть. На пути меня сопровождали отчаянные крики смерти, летели брызги крови, падали на пути люди. Но никто не останавливал, никто… пока я медленно, но верно шла до дворца конунга Магнуса.

У парадного входа шёл бой. Отчаянный, финальный бой между воинами Брунгильды и элитным стражами короля. Никто не уступал, шиты таранили шиты, топоры высекали искры о топоры. И лишь стрелы с обеих сторон изредка разили воинов.

— Миранда здесь! — Взревела одна из валькирий, что узнала меня.

И вдруг два воинства замерли и расступились.

— Забирайте вашу позорную шлюху и прочь отсюда! — Взревел Магнус с окровавленным мечом, тяжело дыша.

— Миранда! — Окликнула меня главная валькирия с мордахой, залитой кровью так, что казалось, будто с лица содрали кожу.

Я поймала свой меч за рукоять на лету, ловко и безошибочно. Тот самый клинок, что ковали мне ещё на юге. Не знаю, как она сумела раздобыть его, но всё это потом…

Выйдя к центру меж двух отрядов, я встала напротив воинства Магнуса. Казалось, что весь остальной город сдался, и теперь лишь здесь решалась судьба сопротивления.

Варвары конунга уставились на меня с ошалелыми глазами, пытаясь разобраться, бояться меня или обсмеять в очередной раз. Я выдержала небольшую паузу и произнесла:

— Есть ли среди вас воин, что способен бросить мне вызов?

Варвары переглянулись, но вскоре стали смеяться. Однако нашёлся удалец, что вышел вперед. И сразу прыгнул в замахе с топором, решив, видимо, покончить быстро с тем, ради кого вся эта заварушка.

Я ушла с линии атаки так быстро, что варвар не сообразил, где я, даже когда приземлился. Через секунду мир его перевернулся раз десять, прежде, чем он умер окончательно. Голова покатилась в сторону отряда конунга и ударилась в чей — то сапог.

— Я уточню вопрос, если ли среди вас воин, что сможет одолеть меня? — Выдала я, как хищная змея, оглядывая строй, находясь от мужчин в каких — то двух — трёх метрах.

Из строя вышел довольно крупный воин и произнёс вдруг:

— Ты убила Ганнарра слишком легко, я сдаюсь на милость победителю.

После слов дикарь бросил топор к моим ногам. Вскоре его примеру последовали и другие. Когда сдавшихся повязали обнаружили, что конунг с двумя взрослыми сыновьями пропал. Не было сомнений, что скрылся во дворце в надежде сбежать через какой — нибудь потайной ход.

Ни короля с семьёй, ни ублюдка Дэсада найти не удалось, искали до рассвета. Зато в лапы Брунгильды попались рабыня Изенгильда, которую постоянно держали в цепях, и пленный король Зеленых холмов Вильям, что намучился в своих колодках до изнеможения.

Мы уселись во дворце, как у себя дома и стали пировать. Половина жителей порта переметнулись к валькириям после того, как сбежал Магнус. А остальные пали в боях или сбежали. Пока главная валькирия глушила эль, как воду, попутно раздавала задачи по укреплению обороны. И периодически обнимала меня, как родную сестру.

— Когда войска конунга вернуться, ох мы их встретим! Ох жару зададим!! — Грозилась валькирия, сжимая кулачок.

— А вам обязательно оставаться здесь? — Спросила я деловито. — Может стоит вернуться к себе, укрепиться в своих селах, расставить ловушки, ям с кольями побольше накопать.

— Хех, нет. Северяне так не делают!

— Слушай, Бру, я была на юге, там воинов Магнуса хоть попой жуй, тысяч тридцать, а то и больше, — решила поделиться соображениями. — Ну, потеряют они даже половину в войне. Рано или поздно вернётся толпа. А у тебя тут тысячи полторы — то не наберётся соратников. А если местные при виде сотен драккаров переметнутся, считай всё, разгром. Только людей верных потеряешь зазря.

Надо отметить, что Брунгильда только мне позволяла такое фамильярство.

— Вернутся они только после зимы, уж поверь мне. Я к тому времени сторонников ярлов переманю! Многие Магнусом недовольны были.

— Подумай, взвесь всё. Стоит ли оно того? — Не унималась я, переживая за воинственных женщина. Мужиков — то не жалко, а таких красивых северных девиц больше в таком количестве на Северном континенте и не наберётся!

— Тут дело чести, сестра, — ответила Брунгильда и разнежилась совсем. — Ты моя сестра, понимаешь Миранда, сестра.