Когда «Ойхонна» снова вышла в море, направив нос в сторону Крита и Мальты, Хуусконен стал выяснять, кем был водитель грузовика. Это не составило большого труда: вечером в медвежьем баре появился уставший человек лет сорока и заказал у Тысячи Чертей кружку холодного пива. Мужчина оказался финном. Пастор Хуусконен, обрадовавшись, составил ему компанию.

Мужчина представился Давидом Синкконеном, торговым представителем нескольких финских компаний, строящих виллы. Он находился за границей, заключая сделки, уже четыре года подряд, сначала был в Скандинавии и Центральной Европе, а теперь в Средиземноморском регионе.

– В Германии, Австрии и итальянских Альпах я продавал дачные домики и сауны десятками, сначала по пятьдесят штук в год. Но потом мне захотелось уехать на юг Альп, и, надо признать, это была ошибка. В Средиземном море не ценят добротную финскую плотницкую работу, да и париться не умеют.

Тысяча Чертей пришел вытереть стол. Пастор спросил у торгпреда Синкконена, не удивило ли его, что барменом здесь работает медведь.

Давида Синкконена мохнатый официант особенно не поразил. Он устало отметил:

– За свою жизнь я повидал и более поразительные вещи. Особенно в последние годы – чего со мной только не случалось.

Торгпред Давид Синкконен был в разводе. Детей в браке не завел. Его родители умерли, других родственников не осталось. Финских друзей Синкконен вспоминать не хотел. Жизнь он вел одинокую, а теперь еще и бедную, жалкую. Последний раз он продал одну виллу в Боснию, боснийские войска сделали из нее базу для управления артиллерийским огнем, красивый фундамент из строганых пиломатериалов закопали в вязкую горную землю. Деньги за дом так и не заплатили. Из компании Синкконену сообщили, что ему незачем лезть на поле боя, чтобы продавать виллы. Примыкающие к постройке береговые сауны лучше подходят для мирного проведения свободного времени.

Синкконен допил свое пиво. Он сказал, что заберется на автомобильную палубу и будет спать на полке в сауне. Средств на оплату койки в каюте у него не было. Он уже год жил в собранной им в кузове машины модели сауны. Она потеряла вид, и представлять ее покупателям как образец теперь не имело смысла.

– Было бы настоящее чудо, если бы я заключил еще хоть одну сделку, – произнес он с убитым видом и пожелал пастору спокойной ночи.

Греческий Пирей, итальянский Салерно, сицилийские Сиракузы – и, наконец, уединенное государство-скала Мальта! Когда-то – пока острова Мальта и Гозо еще были частью африканского континента – здесь бродили носороги. Однако сотрясающиеся материки разошлись, и Мальта оказалась посреди Средиземного моря, между Африкой, Аравией и Европой, и все от нее стало далеко, как от забытых Соловков на холодном Севере.

«Ойхонна» медленно шла ночью по направлению к огромному порту и освещенным крепостным стенам Валлетты: изгнанные из Иерусалима и Кипра крестоносцы строили их со времен Средневековья, и во время Второй мировой войны этот неприступный порт бомбили, возможно, даже с большей жестокостью, чем Перл-Харбор в Тихом океане или Мурманск в Северном Ледовитом.

Стены из желтого песчаника сияли золотом в свете прожекторов и отбрасывали длинные и неровные отражения в бирюзовое море. Утомленная безветренной ночью мертвая зыбь дышала едва заметно. Суровая красота, внушающая трепет. Этим зрелищем собрались насладиться все плывшие на корабле, в том числе, конечно, пастор Оскари Хуусконен, Таня Михайлова, Давид Синкконен и Тысяча Чертей, который оперся о леера и после долгого морского путешествия уловил запах обитаемого острова, подняв нос к ночному небу. Он фыркал, его верхняя губа подрагивала, с острова поступали самые разные возбуждающие сигналы.

Давид Синкконен курил и критически осматривал проплывавшие мимо стены, пока буксиры тащили «Ойхонну» к большой пристани Сенглеи. Он тут же отметил:

– Каменистое место.

«Ойхонна» пришвартовалась к пристани в тени гигантских танкеров. Она напоминала берестяной кораблик среди ванны. Поскольку все это происходило ночью, пассажиров не выпустили на сушу, они разошлись по каютам, а Давид Синкконен забрался на полку сауны на автомобильной палубе.

Утром на корабль пожаловало несколько чиновников. Карантинное свидетельство Тысячи Чертей здесь, как и в других местах, приняли. Таможенники медведя узнали:

– Хоть он и верующий, а кажется совершенно обычным.

Чиновники выразили пожелание, чтобы во время пребывания на Мальте пастор Хуусконен не организовывал таких молебнов, как на Кипре, Крите и в Хайфе. Вести о них донеслись и сюда. Мальта – независимое государство в рамках Британского Содружества, и любые беспорядки здесь не нужны. В первую очередь это касалось церемоний, подразумевающих религиозный экстаз, – их чиновники запретили, поскольку скоро на острове будет проходить авторитетный Вселенский собор, на котором они хотели обеспечить спокойную обстановку. Хуусконену объяснили, что в Валлетте ожидали как католиков, так и протестантов из многих стран, а вдобавок к ним еще и группу мусульман, принадлежащих к разным конфессиям. Власти не хотели, чтобы верующий медведь устроил беспорядок среди епископов и мулл.

Мальта служит домом для четырехсот тысяч человек и располагается на двух островах, из которых Мальта больше, а Гозо меньше, они занимают примерно такую же территорию, как Соловецкий архипелаг в Белом море. Северо-восточным мысом столица Валлетта врезалась в море. «Ойхонна» стояла на якоре в Сенглее, одном из трех крупных портов к юго-востоку от Валлетты. Гостиницы, в свою очередь, были построены на северо-западе от столицы, в Слиме, куда продавец деревянных домов Давид Синкконен отправился на своем старом «Бедфорде». В кабине машины сидела радистка Таня Михайлова, а на полке в сауне, собранной в кузове в качестве образца, – пастор Оскари Хуусконен и его медведь Тысяча Чертей. Не проехали они и метра, как почти попали в серьезную аварию: движение на Мальте левостороннее, а Синкконен не принял это во внимание. Стон тормозов старика-автомобиля какое-то время слышался в узких портовых переулках, сауна опасно раскачивалась в кузове, но затем торгпред вернул управление и вывел машину на левую полосу. Они осторожно доехали до центральной городской площади и перекусили. Грузовик обступили любопытствующие, и, когда Хуусконен скомандовал Тысяче Чертей выйти на террасу и пообедать собачьими консервами, толпа уплотнилась еще больше. Пока медведь ел, Давид Синкконен пытался вести торговлю с простым уличным людом. Оказалось, что мальтийцы владели славным английским языком, старомодным и правильным, но, несмотря на отсутствие проблем с общением, ни одного домика не удалось продать даже на центральной площади Валлетты. Зато перед компанией возник приветливый, но строгий полицейский, который сказал, что по узким улочкам Валлетты запрещено ездить на грузовике. Так как все уже перекусили, Давид Синкконен завел свою развалину – и она уехала. Толпа бежала за качающейся машиной, пока она объезжала по набережной великолепную крепость. Наконец, «Бедфорд» покинул Валлетту и въехал в Слиму, где в гостинице «Прелуна» Хуусконен забронировал две комнаты. В одной поселился он и Таня, в другой – Давид Синкконен. Грузовик припарковали на заднем дворе гостиницы. Договорились, что Тысячу Чертей приучат к сауне как к берлоге. Давид, поскольку денег у него не водилось, заплатить за номер сам не мог, но сходить в душ и поспать на приличной кровати ему ужасно хотелось. Тысяча Чертей сразу отнесся к полкам в сауне как к своему жилью.