Марион за всю свою жизнь ни разу не обедала так роскошно. Правда, ее приглашали на обеды с вином избранные городские холостяки с деньгами, но никто не угощал ее с такой роскошью. Она была более чем благодарна, что порции были маленькие, но сожалела, что заранее не ослабила корсет.

На десерт Белл заказал блины «Сюзетт», пылающий деликатес с ароматным апельсиновым соусом. Когда официант стоял перед столиком, поливая блины раскаленной смесью, Марион заставила себя посмотреть Беллу в глаза.

— Можно мне задать вопрос, мистер Белл?

Он обаятельно улыбнулся.

— Полагаю, что мы достаточно узнали друг друга, чтобы ты называла меня Исааком.

— Предпочитаю обращение «мистер Белл», если не возражаешь, — сказала она сдержанным тоном, который сочла правильным.

Улыбка не исчезла.

— Продолжай.

— Как тебе удается позволить себе всё это на зарплату детектива?

Он рассмеялся.

— Ты поверила бы в то, что я экономил в течение многих месяцев, чтобы произвести на тебя впечатление?

— Ни в коем случае, — заносчиво ответила она.

— Банк Кромвеля — самый крупный банк в Сан-Франциско?

Она была изумлена этим вопросом в ответ на ее слова.

— Нет, есть еще два банка крупнее, включая «Уэллз Фарго» Почему ты спрашиваешь?

— Моей семье принадлежит крупнейший банк в Новой Англии.

Она попыталась переварить это, но ей не удалось.

— Тебя огорчит, если я скажу, что не верю тебе?

— Спроси у своего босса. Он подтвердит.

Она смущенно нахмурилась.

— Почему же ты работаешь наемным детективом, если можешь быть президентом банка?

— Так получилось, что мне больше нравится расследование преступлений, чем банковское дело. За письменным столом я чувствую себя в ловушке. К тому же интеллектуальные состязания с разумом преступника интересны.

— Ты преуспеваешь? — спросила она, поддразнивая.

— Побед больше, чем поражений, — честно ответил он.

— Почему я? — спросила она его. — Почему вино и обед с простой секретаршей, вместо того чтобы выбрать девушку из высшего общества, равную тебе по положению?

Белл ответил прямо, без жеманства:

— Потому что ты привлекательна, интеллигентна, и я очарован.

— Но ты ведь не знаешь меня.

— Надеюсь изменить это, — сказал он, поедая ее глазами. — А сейчас довольно разговоров. Приступим к блинам.

Когда они покончили с вкуснейшим десертом, Белл попросил официанта принести два бокала портвейна пятидесятилетней выдержки. Затем сыто откинулся на спинку стула.

— Расскажи мне о Якове Кромвеле.

Еда и вино сделали свое дело. Марион слишком размякла, чтобы заметить ловушку, в которую попала.

— Что же ты хотел бы узнать?

— Откуда он появился, как учредил свой банк, женат ли он? После встречи с ним я понял, что он интересный человек. Слышал, что они с сестрой главные филантропы в городе.

— Я работаю на Кромвеля уже девять лет и могу совершенно определенно заявить, что он умный и перспективный человек, к тому же убежденный холостяк. Он учредил банк в 1892 году, имея очень небольшие активы, и пережил спад девяностых. Он сделал деньги в самые страшные годы депрессии. Большинство банков в городе тогда оказалось на грани закрытия. Но не Национальный банк Кромвеля. Благодаря умелому управлению и соблюдению твердых принципов банковского дела он построил финансовую империю, активы которой составляют много миллионов долларов.

— Изобретательный человек, — восхищенно сказал Белл. — Очевидно, он добился успехов собственными силами.

Она кивнула.

— Развитие Национального банка Кромвеля не назовешь иначе, как финансовым чудом.

— Где же он нашел деньги, чтобы открыть банк?

— Это довольно загадочная история. Он держит рот на замке и ничего не рассказывает о том, чем занимался до организации небольшого банка на Рыночной улице. По слухам, он начал, имея не больше пятидесяти тысяч долларов. Когда я пришла в банк, его активы значительно превышали миллион.

— Для инвестиций какого рода он использует свое состояние?

Она беспомощно подняла руки, сдаваясь.

— Честное слово, не знаю. Он никогда не упоминает о своих личных финансах при мне, не видела я и никаких документов или корреспонденции. Полагаю, он вкладывает свои доходы обратно в банк.

— А какая у него семья? Откуда появились они с сестрой?

И снова Маргарет растерялась.

— Он никогда не говорит о своем прошлом. Только один раз упомянул, что у их отца была ферма в северной Дакоте, в небольшом городке Буффало. Все остальные связи его семьи похоронены в прошлом.

— Уверен, что на это у него есть свои причины, — сказал Белл.

Он не хотел, чтобы Марион зашла слишком далеко, поэтому перевел разговор на собственное детство и воспитание в элитном обществе Бостона. Рассказал об учебе в Йельском университете, о чрезвычайном разочаровании отца, когда он начал работать в детективном агентстве Ван Дорна, а не в семейном банке. Затем Белл вернулся к Кромвелю.

— Кромвель произвел на меня глубокое впечатление как образованный человек. Хотел бы я знать, где он учился.

— Маргарет как-то говорила, что он посещал колледж в Миннесоте, — сказала Марион, покончив с блинами и промокая салфеткой губы.

— Маргарет — красивая женщина, — сказал он, наблюдая за ее реакцией.

Марион постаралась скрыть свою неприязнь к сестре Кромвеля.

— Мне известно, что она занимается благотворительностью в целом ряде учреждений, но мне не хотелось бы видеть ее в числе своих близких друзей.

— Ей нельзя доверять? — догадался Белл.

— Она не всегда говорит правду. Ходят слухи о скандалах, которые мистеру Кромвелю удается покрывать. Странно, но ее выходки не вызывают у него беспокойства. Похоже, они даже развлекают его.

— А он много путешествует?

— О да, часто ловит рыбу в Орегоне, наслаждается одиночеством, ходит в клуб «Богема», скрывается в нем или охотится на Аляске. И еще он, по крайней мере, три раза в год посещает конференции банкиров, которые проводятся в разных штатах, вместе с Маргарет он совершил тур по Европе.

— Значит, он не управляет повседневными делами банка?

Она отрицательно покачала головой.

— Нет, нет, мистер Кромвель поддерживает постоянную связь с банком, когда отсутствует. Кроме того, у него есть совет директоров, в составе которого — лучшие финансовые умы.

Официант принес на серебряном подносе бокалы с портвейном. Несколько минут они неторопливо пили его, затем заговорила Марион: