диктофон. — Вот, внимай… — нажал на кнопку воспроизведения.

Запись Егоров прослушал, снисходительно усмехаясь. Спросил:

— Ну и что?

— Да ничего для тебя хорошего, — ответил Каменцев враждебно. — Знаешь, что это за адрес, где я вроде бы просил в долг деньги? Там живет милая, добрая старушка. У нее я сделал копию с этой кассеты, запечатал ее в конверт, и вечером того же дня конверт с пояснительной запиской был вручен ее сыну, моему приятелю. Приятель — начальник управления Службы внешней разведки. Тот факт, что конверт вручен, могу доказать тебе прямо сейчас, давай телефон, позвоню. И там все — про пластид, про меня, грешного…

— Ах ты, гаденыш… — прохрипел мафиозо.

— Уйми эмоции! — холодно и твердо произнес Каменцев. — Гаденыш — это ты. Мерзкая уголовная сволочь. И настало время тебя, умника, процитировать: самый верный способ обращения с такими, как ты, при достижении необходимого результата — грубый шантаж. Ты ведь только силу ценишь, только ей подчиняешься? Вот тебе и сила. Теперь. Повторю: генерал — мой приятель. Умный, тонкий, сочувствующий мне человек. И если через определенное время я не буду выходить на его связника, твоей банде — конец!

— Красиво, — помедлив, безучастным и ровным тоном произнес Егоров, почесав затылок. — Более того: настолько грамотно и смело, что я предлагаю тебе свободу, квартиру, документы и стабильную работу в связке со мной…

— Плевал я! — сказал Каменцев. — На все твои золотые миражи! Договор будет таким: я тебя не закладываю, мне как раз очень даже с руки, что этой взрывчаткой ты свое же братское отребье в клочки разнесешь! А меня ты сейчас отвезешь к Наде. И обеспечишь мне уход в Штаты. На том все и рассасывается.

— Сколько взрывчатки свистнули мои огольцы? — внезапно переменил тему Егоров.

— Кто знает… Если ориентироваться на запись — двадцать килограммов, сам слышал. Перед Москвой была остановка. Пластид грузили в красную «Ниву». Мне в тот момент приказали замереть на сиденье, как пришпиленному. Я и замер. И толком ничего, естественно, не видел.

— Какие гарантии, что генерал не проявит инициативы? — спросил Егоров.

— Такие, что, если он ее проявит, я — снова сел… А по прибытии в зону получил заточку под ребро.

— Логично. Но как только ты долетишь до Америки…

— Правильно рассуждаешь, — сказал Каменцев. — У тебя ведь одна проблема — время. Тебе надо выиграть месяц, чтобы замести следы. Где-то так… Отправь меня в Штаты кораблем… Если что — даешь информацию: на борту беглый преступник… Вот таким образом мы выкуем общую связующую цепь.

— Так, значит, едем к Наде, — произнес Егоров задумчиво. — Ладно. едем! Жди звонка. Дам я тебе одного хрена из кадров Морфлота… Но договариваться будешь без ссылок на меня… Вот же… — Мотнул, как боксер после пропущенного удара, головой. — Это называется: был дурак, но фишка перла!

— Ты выведешь меня на Геннадия? — уточнил Каменцев.

— Ну ты даешь… — процедил Егоров. — Не, мне правда жаль тебя от себя отпускать…

— Придется! — железным голосом произнес Егоров.

— Сошлешься на Вовку Крохина. Его я предупрежу. Скажешь, хочу беспошлинно ввезти машину, нужен паспорт. А там потихонечку подведешь его к вопросу о плавании в Штаты… Но для начала исполним некоторую формальность. Он набрал номер телефона. Обернувшись к Сергею, приказал: — Ну-ка, быстро давай мне адрес старушки… — И, следуя диктовке Каменцева, повторил номер дома и квартиры неизвестному собеседнику, заодно напутствовав его: — Пробей, кто сын. Говорят, будто генерал гэбэшный, разведчик, маму его… Жду! Срочно!

Телефон зазвонил через пять минут, проведенных в напряженном и злом молчании.

Егоров выслушал рапорт порученца. Мрачно кивнув, процедил:

— Понял…

— Думаешь, я блефовал? — фыркнул Каменцев.

— К величайшему сожалению, нет, — досадливо дернул щекой мафиозо. — Но ты не очень-то торжествуй… Жизнь — она долгая, хотя и проходит быстро…

— А знаешь, для чего она дана?

— Ну-ка, интересно послушать…

— Для того, чтобы стать человеком.

— Эх, Сережа… — неожиданно тоскливо произнес бандит. — Если бы ты знал… Хотя — пустое! Ладно, беги, беглец… Отпускаю. — И, помедлив, прибавил: — Честно. За честность же…

Странно: тут ему Каменцев поверил.

Чужая судьба — изломанная, неведомая — вдруг словно открылась в какой-то неопределенной, но горькой и ясной догадке, и еще не потерянным для бога показался Сергею этот человек, бредший по стороне тьмы.

Блики от ночных городских огней, как знаки ускользающей благодати, данной когда-то свыше, еще осветляли его лицо, а значит, и ему, Каменцеву, не стоило усердствовать в ожесточении сердца.

«Оба хороши, оба — грешники мерзопакостные…» — подумал он и сказал:

— Довели же мы себя, Игорь, а?.. Даже противно…

— Вот почему жалею, что тебя отпускаю! — раздраженно сказал тот. Вокруг — сплошная гнусь. Ладно, конец… теме!

Вечером следующего дня Каменцев, одетый в цивильную кожаную курточку, джинсы, в легкой летней кепочке, ехал в метро на встречу со всемогущим морфлотовским кадровиком.

Встреча должна была произойти у головного вагона, следующего из центра города в направлении юго-запада.

Каменцев, предварительно позвонив деятелю, описал свои приметы, добавив, что в руках будет держать модный журнал «Путешественник», позаимствованный у верной подруги и общей своей направленностью отвечающий предстоящей ему стезе скитальца и вообще искателя приключений, хотя кто кого искал, представляло собой вопрос.

Был час пик, в вагоне стояла давка, Каменцев огрызнулся на приземистого мужичка с щекастым румяным лицом, напористо теснившего его локтем в сторону двери, мужичок попутчика нагло и нецензурно послал, усилив давление локтя в его подреберье, и Каменцеву пришлось грубо отпихнуть хама тычком ладони в грудь, получив в ответ чувствительный тумак.

Переругиваясь, они вышли на платформу искомой станции, и тут Каменцев, понимая опасность продолжения склоки, способной привлечь внимание милиции, увещевающе произнес:

— Ладно, друг, завязали! Если я не прав, извини. — И, демонстративно отступив от попутчика, достал из кармана журнал, одновременно принявшись вглядываться в снующую вокруг разномастную публику, от которой вот-вот должен был отделиться самый нужный ему в мире человек.

— Если бы, сука, не дела, я бы тебе устроил! — продолжил тем временем агрессивный пассажир на звеневшей от злобы ноте. — Я бы тебе, сука… — Он внезапно осекся, тупо уставившись на журнал в руке оппонента.

— Ну мы, по-моему, все выяснили! — раздраженно констатировал Каменцев.

— Так это… ты… насчет паспорта-то? — неуверенным голосом произнес вагонный хам.

Каменцев, поначалу обомлев, затем покачал головой, выдавив из себя угрюмый смешок.

— М-да, — произнес попутчик, обескураженно отдуваясь. — Познакомились, выходит… Геннадий, кстати… — Протянул, с секунду замешкавшись, руку.

— Сергей.

— Ну, пошли прошвырнемся по вестибюлю, сейчас поезд подвалит, опять толкучка начнется…

Они побрели под высокими побеленными сводами, и Каменцев, слушая Геннадия, неохотно цедившего слова о сложности поставленной задачи, разглядывал нищих и