Август решил не спорить. К чему? Или блажь дурацкая, или, и в самом деле, ворон. И, если это все-таки ворон, то, вероятно, кто-то из рода Хугина или Мунина,[35] а эти птицы просто так ни к кому интереса не проявляют, не говоря уже о том, чтобы предложить помощь. Поэтому Август, как и предложила ему Теа, отправился в книжную лавку и следующие полчаса провел, рассматривая гравюры и перелистывая книги. Он не скучал, поскольку всю жизнь любил книги, а венецианские гравюры славились на весь мир.

Теа пришла, как и обещала. Вошла в лавку, окинула ее «долгим» взглядом, мимолетно улыбнулась Августу и, дождавшись поспешавшего к ней хозяина, попросила показать ей «Пролегомены Темного Искусства» риттера Иеронима фон Вейгена.

Август о такой книге, кажется, никогда не слышал, хотя, по идее, должен был знать, поскольку она имела отношение к темному колдовству. А вот хозяин книжной лавки просьбе знатной дамы не удивился. У него такая книга имелась, хотя он и не сразу вспомнил, где она стоит. Знал, что есть. Был уверен, что не продал, но, тем не менее, пришлось поискать. Однако все-таки нашел и, в конце концов, положил ее на прилавок перед ожидавшей его Теа.

— Вот, ваше сиятельство! Это именно та книга.

— Спасибо, мастер! — Теа раскрыла книгу и указала подошедшему к ней Августу на левый форзац. — Видишь, Август, это моя книга.

Август посмотрел и удовлетворенно кивнул. Что бы ни «сказал» Теа ее ворон, он ее не обманул. На форзаце, и в самом деле, находился экслибрис графини Консуэнской — роза с шипами, вписанная в вытянутый по вертикали пентакль.

— Что теперь?

— Посмотрим… — И Теа начала перелистывать книгу, пока не нашла страницу, всю исписанную чьей-то уверенной рукой. Ее рукой, насколько мог судить Август, неплохо изучивший почерк Теа д’Агарис. Слова и строчки текста были вписаны прямо между печатных строк, а на полях — нарисованы несколько магических фигур и даны к ним пояснения. Во всяком случае, выглядело это именно так.

— Сколько вы хотите за эту книгу? — спросила женщина, наскоро просмотрев записи и закрыв книгу.

— Десять флоринов, ваше сиятельство, — поклонился хозяин лавки.

— Значит, пять, — кивнула Теа и, сняв с пояса кошель, отсчитала пять золотых монет. — Более, чем достаточно, как считаете?

Хозяин хотел, было, возразить, но, взглянув колдунье в глаза, торговаться отчего-то расхотел.

— Разумеется, ваше сиятельство, — снова поклонился он. — Рад был услужить.

Август вмешиваться в разговор не стал, но позже спросил об этом Теа:

— Почему пять?

— Потому что он купил за четыре, — пожав роскошными плечами, объяснила женщина.

«А тебе об этом откуда известно?»

Хороший вопрос, но вот только спрашивать ее об этом Август не стал. И правильно сделал. В итоге, Теа ему все рассказала сама, только не сразу, а несколько позже, в вечерних сумерках, когда они вернулись в гостиницу и, расположившись в небольшой уютной гостиной, захотели выпить по бокалу вина.

— Это ворон, Август, — сказала Теа, сделав аккуратный глоток вина. — Кхар из рода Мунина, и он предлагает дружбу. Одним словом, ачивка,[36] и, вроде бы, вполне айс. Служить не будет, но готов помогать. Говорит, я особенная, но объяснить, чем я ему приглянулась, или не может, или не хочет. Городит всякую чушь, ересь и бред. И образы в голову транслирует какие-то кривые. Но, с другой стороны, может быть, так и должно быть. Он же птиц, а не человек.

Женщина вздохнула и отпила еще немного вина.

— Днем, когда мы сошли с гондолы, он «показал» мне одну женщину. Имени не назвал, но посоветовал назваться самой и спросить, не подскажет ли «добрая госпожа» чего-нибудь, что может быть полезно при снятии «долгого проклятия». Та женщина, Август… Я ее увидела сразу, как только завернула за угол. Она шла по берегу канала прямо мне навстречу. Невысокая. Тонкая. С белой прозрачной кожей и светлыми, едва ли не бесцветными волосами.

— Так-так, — кивнул Август, поощряя Теа к продолжению рассказа и пытаясь вспомнить, кого ему напоминает эта остающаяся пока инкогнито женщина.

— Я подошла, — чуть улыбнулась Теа. — Поздоровалась, представилась, задала вопрос. А она… Август, она меня узнала. Не могу объяснить, откуда знаю, но она меня узнала, и… Она такая странная… Я… Даже не знаю, что я сделала, но ты же видел уже такое… У меня случается, как тогда со старой герцогиней Конти. Я просто вдруг поняла, что говорю с духом лагуны… Венета… Она лимнада,[37] кажется. Такое может быть?

— Духи реальны так же, как и боги, — пожал плечами Август.

Светлые волосы, прозрачные глаза и тонкая белая кожа… Что ж, по описанию вполне похожа на нимфу. Так почему бы ей и не быть нимфой?

— Да, — кивнула между тем женщина, соглашаясь с замечанием Августа. — Возможно. Может быть… Она сказала мне, что однажды я оставила в Зальцбурге свою книгу… В общем, Венета указала мне на ту самую книжную лавку, в которой я попросила тебя обождать моего возвращения и назвала цену, которую заплатил за мою книгу хозяин лавки — четыре флорина золотом.

Вот так. Всего ничего, только ворон из рода Мунина отчего-то обратился именно к ней. И на лимнаду указал, ну а та признала в женщине ту самую Теа д’Агарис, которая когда-то давно оставила в Зальцбурге неизвестную Августу книгу, посвященную темному искусству. Книгу с пометками на полях, сделанными рукой самой графини Консуэнтской и, похоже, не только с пометками, но и с подробными росписями нескольких весьма любопытных заклятий, которые опять-таки то ли графиня разработала сама, то ли узнала от кого-то еще. Но в любом случае, Августу они знакомыми не показались, а значит, это или редкие и малоизвестные формулы, или и того интереснее — никому, кроме своего создателя до сих пор неизвестные.

Едва воплотившись в этом мире, Теа раз за разом демонстрировала разнообразные и зачастую неожиданные качества, создававшие образ таинственной, неподдающейся обыденному пониманию и уж точно, незаурядной женщины. Совершала внезапные не просчитываемые заранее поступки, говорила странные вещи, о которых вроде бы ничего не могла знать. И, разумеется, еще одно, но отнюдь не последнее обстоятельство. Теа буквально притягивала к себе интерес совершенно неожиданных существ: аристократов, привыкших интересоваться лишь самими собой, духов, о реальности которых споры велись не одну сотню лет, и магических животных, вроде того же разумного ворона по имени Кхар.