Вондел ждал Великого Князя и его победоносные войска. Но понимал, ничуть не хуже, чем Эльрик, что армия доберется сюда не раньше начала лета. Это, если очень поспешит, и если не случится никаких накладок.

А Блазня первую порцию крови заглотила залпом, просто вылила в себя. Облизнулась, и улыбнулась, довольная:

– Хорошо.

Непонятно было только, надолго ли ей хватит одной кормежки. Это еще предстояло выяснить. Сытая, довольная, похорошевшая, Блазня умчалась на обход своих владений. И вернулась через несколько часов, по-прежнему сытая, но уже злая.

– Там, где мы встретились, кто-то был, – сказала она Эльрику, – прилетели по небу, много разных. Ходили, нюхали, искали. Весь склон облазили, и опять улетели. Они тебя искали, точно говорю. Зачем, а? Или ты с Чешуйчатым Господином сильно поссорился? Тогда нам всем из-за тебя беда будет.

– Блазня, – сказал Эльрик с чувством, – ты прелесть!

Обнял ее, взвизгнувшую, но не сопротивляющуюся, и расцеловал в обе щеки.

– Чего ты? – она поморгала, неуверенно улыбнулась, – чего вдруг, а?

– Ты их не бросишь, – объяснил Эльрик, – раз сказала "нам", значит, уже не бросишь.

– Конечно! Зачем мне, если меня и привечают, и угощают? Где я еще таких людей найду? А ты-то что же? Почему тебя слуги Чешуйчатого Господина ищут?

– Не знаю пока, – Эльрик подумал… решил, что, пожалуй, догадывается, но покачал головой, – не знаю. Надеюсь, выяснить по дороге.

Он ушел на следующий же день.

Его не хотели отпускать, и это приятно удивило. Вондел, в конце концов, обозвал дураком и пожелал катиться к бесам, присовокупив, что не его забота вправлять мозги самоубийцам. А Блазня провожала самой границы своих владений, и всю дорогу пыталась объяснить, что им нужно держаться вместе, так надежнее, надо только дождаться весны, и чтобы все высохло, а потом уходить туда, где никакие демоны до них не доберутся.

Шефанго могут быть обаятельны, когда хотят этого, но Эльрик не прилагал никаких усилий чтобы понравиться десятиградцам, и, вроде бы, был не слишком добр с зеленоухой людоедкой. Он списал бы их интерес к своим делам на естественное стремление перед лицом опасности держаться вместе, и нежелание ослаблять и без того-то не слишком сильный отряд. Но дело было не только в этом.

Что ж, приятно, когда о твоем уходе сожалеют.

Но задерживаться до весны Эльрик в деревне не собирался.

Единственное, что отличало место его встречи с Блазней от всех прочих мест, где успел он побывать за прошедшую неделю – это то, что с Блазней он дрался. Там он вынул из ножен свой меч. Не нужно быть большого ума, чтобы понять: именно меч и искали. Значит, у него есть о чем поговорить с Червем, и есть, что предложить демону в обмен на предполагаемую возможность убраться из этого мира. Потому что самому Эльрику его слишком уж волшебный клинок был точно не нужен. Он предпочел бы, что-нибудь более обыденное, лучше всего, вообще без всякой волшбы, например, хорошую десятиградскую шпагу.

* * *

По дороге к Голому Камню Эльрик как раз и вспомнил те уроки барбакитов, которые позже пересказал Йорику. О законах, которые диктует свободная магия. О том, что, вступая в таинственные области тонкой магической науки, ты должен быть готов к тому, что события начнут развиваться в определенном порядке, следуя четким и недвусмысленным правилам.

Нечто подобное пережили они с Легендой, когда в поисках бога Войны шли к горе Цошэн, преодолевая разнообразные препятствия. Сомнения – так это называли те, кто рассказал им о предстоящем пути. Преодолев каждое новое сомнение, они делали очередной шаг вперед. Не по той дороге, которую проходят ногами, а по тому пути, который позволяет смертному войти в область обитания богов. Девять сомнений – девять шагов. Они нашли бога Войны, и нашли двуликую богиню Любви и Смерти. Они даже выжили.

Тогда.

Только затем, чтобы погибнуть через несколько дней.

Но сейчас это не имело значения. Сейчас Эльрик, уже прошедший путь смертного к богу, искал путь к демону. Дорога в обратную сторону, мимо смертного и дальше, дальше. Возможно, те же девять шагов, а, может быть больше, а, может, меньше, он не знал наверняка, а подсказать было некому. Многое здесь зависело от традиций, принятых в этих краях, от верований и суеверий. В мире, где богов чтят лишь по привычке, а духов и нелюдей считают страшными сказками, просто не на что опереться. Так что Эльрик шел наугад, уверенный лишь в одном: его задача не только дойти до Голого Камня, как бы далеко тот не находился, его задача преодолеть определенное количество… сомнений, измениться, и достичь цели.

Он устал от волшебства. Ему надоела такая магия, существующая сама по себе, только ради себя, неосвоенная никем, никому не приносящая пользы. Дома… о, дома все было иначе. Там магией и чарами были они сами. Нелюди. Шефанго, эльфы, орки, ранды, валлаты, тролли, гномы, множество духов, дружественных и враждебных. А еще там были люди, тоже не чуждые магии. Всего лишь пользователи, да, но достаточно умелые, чтобы о многих из них с неподдельным уважением отзывались ведущие ученые Шенгского университета, или старые, как знак на вратах их столицы, волшебники-эльфы.

Сколько еще придется играть по чужим правилам?

Неизвестно.

Но как изменить ситуацию, Эльрик тоже тогда не представлял.

Ему по-прежнему не хватало близости моря, но помимо этого, земля вокруг очень напоминала Анго. И достаточно оказалось подальше уйти от людей, войти в ритм движения-скольжения, бега-полета на лыжах по сверкающему снегу, подставить лицо обжигающе-холодному ветру с едва уловимым, но уже несомненным для тонкого чутья шефанго запахом весны, чтобы вообразить, что он дома.

Дома, на севере конунгата Шенг, в горных лесах за полярным кругом, в это время года солнце почти не появлялось на небе. Оно показывалось из-за горизонта и пряталось обратно, как будто, ленясь вставать, приоткрывало глаза, осматривалось, и снова засыпало, кутаясь в пушистые снега на вершинах. Но запах весны день ото дня становился все яснее. И солнце оставалось на небе все дольше. И, в конце концов, оно просыпалось, и до следующей зимы ночь не осмеливалась сойти на благословенную морем и небом землю Анго.

Здесь было не так. Но уже на второй или третий день пути Эльрик перестал замечать разницу. После долгих лет жизни на раскаленном юге Эзиса, после нескольких месяцев в душных, как зеленая баня джунглях на Острове, бесконечных снегов и бесконечного холода оказалось достаточно, чтобы почувствовать себя так, будто он уже стоит на пороге дома.

По чести говоря, как раз домой-то ему не слишком хотелось. Сама по себе невозможность вернуться раздражала, а как же иначе, но Эльрик понимал, что будь у него способ в любой момент открыть выход в свой мир, неизвестно, когда бы он им воспользовался. Он не хотел вернуться, когда был Эфой, убийцей, потерявшей память о доме – она стремилась убивать и жить как можно интереснее, и не задумывалась о том, откуда взялась. Он не хотел вернуться, когда снова стал собой – все мысли и чувства его были отданы Йорику и Легенде, а чему-то еще, вроде тоски по дому просто не осталось места. Он не стремился вернуться сейчас. Но сейчас у него ничего больше не было, ни единой цели, ни одного существа, которое могло бы его здесь удержать. Значит, хотел он того или нет, а попытаться уйти оставалось единственным достойным делом.