– Баливар! – крикнул он. – Я тебе друг, как и Корвину. Нехорошо, если между друзьями пробегает женщина.

Баливар всмотрелся в него с яростным изумлением.

– Ютланд?.. Ты силен, но слишком молод, чтобы судить о таких делах взрослых, как женитьба и замужество.

– Согласен, – ответил Ютланд, – но достаточно взрослый, чтобы замечать несправедливость и насилие.

Баливар сказал громко и подчеркнуто весело:

– Ютланд! Ты мой друг. Сейчас здесь все закончится, начнется пир, я тебе подробно объясню, как и почему такое. Мир сложнее, чем нам кажется.

– Объясни сейчас, – отрубил Ютланд. – Если эта женщина не хочет становиться твоей женой и носить в чреве твоих детей, то она и не должна.

Брижжит, что смотрела на Ютланда с ненавистью, встрепенулась и прокричала во весь голос:

– Я хочу носить в чреве детей Корвина!

Баливар побагровел, глаза налились кровью. Он прокричал:

– Здесь я приказываю!.. Ты станешь моей женой, иначе…

– Не станет она твоей женой, – отрубил Ютланд. – Баливар, опомнись. Здесь твои друзья. И Корвин друг, несмотря ни на что. Даже твои воины недовольны, не видишь? Если отнимаешь у Корвина, у любого из них тоже можешь отнять все, что пожелаешь?.. Никому такое не нравится. Должны быть границы, через которые не может переступить даже тцар. Оставь эту женщину Корвину. В городе много таких, что будут счастливы ее заменить.

Баливар указал на него воинам:

– Остановить его!

Ютланд крикнул:

– Как?

– Да как угодно! – прокричал Баливар люто. – Кто встанет на моем пути, тот пусть умрет!

– Ты зря такое сказал, – произнес Ютланд мертвым голосом. – Остановись, еще есть время… но его мало.

Ярость начала подниматься в нем угрожающе быстро, но душил в себе, не давая превратить в безумного дива, несколько раз вздохнул, а когда к нему подбежали двое дюжих воинов и ухватили за руки, убивать не стал, а одним движением швырнул их через весь зал в дальнюю стену.

В толпе гостей послышались крики, а он пошел быстрыми шагами к Баливару. Тот побледнел, выхватил меч, но встретил пылающий черным огнем взгляд безумных глаз этого странного парнишки, торопливо отступил и, ухватив Брижжит за руку, быстро утащил во внутренние помещения, с треском захлопнув за собой дверь.

– Баливар! – прокричал Ютланд страшным голосом. – Остановись и живи!.. Ты останешься князем в этом городе, но женщину отдай тому, за кем она готова бежать босая…

На миг мелькнуло воспоминание о капризной девочке с волосами цвета солнца на закате, что так твердо сказала, что готова хоть по раскаленным углям бежать за любимым даже на край света, раня босые ноги…

Воины загородили дверь, за которой скрылся с Брижжит их князь, на лицах угрюмая решимость выполнить приказ и защищать устои.

Ютланд быстро шагнул навстречу, наставленные ему в грудь острия копий небрежно отвел в сторону, а толстые древка сломал одним движением, словно соломинки.

Один выхватил меч и бросился с диким криком, Ютланд перехватил за руку и, подняв над головой, с силой швырнул в набегающую толпу стражей дворца.

Их смело, как выставленные в ряд поленья, а он вышиб толчком дверь и двинулся вовнутрь, злой и взвинченный.

Дважды попались воины, но то ли сами не очень хотят сражаться, то ли он уже на грани потери рассудка, но как-то исчезают быстро с дороги, то ли сами, то ли он их исчезает, стены комнат скользят мимо, все еще строгие, но кое-где уже празднично развешаны на крючьях боевые трофеи, добытые в боях и рейдах Баливаром.

Он услышал крик со стороны двери, мимо которой уже пробежал, вернулся, с разбега ударился всем телом. Дверь не рухнула, а разлетелась в щепки, а он ворвался в комнату, как пущенный из гигантской катапульты валун.

В глубине комнаты Баливар тащит за собой упирающуюся Брижжит. Ютланд сразу крикнул:

– Стой!.. Так нельзя!

Баливар заорал:

– Что ты понимаешь, мальчишка?.. Это дело настоящих мужчин!

– Сейчас придет Корвин, – сказал Ютланд.

Баливар крикнул хищно:

– Он решится?..

– Я хотел сам, – пояснил Ютланд, – но его ничто не удержит, когда дело касается этой женщины. Так что для всех лучше, если она сама решит…

Брижжит закричала:

– Я уже решила!

Баливар гаркнул:

– Молчи, женщина!.. Такое решают только мужчины.

– Ты правишь городом, – возразил Ютланд. – И даже людьми… Но кому с кем жить, решать должны люди сами. Насколько я уже понял.

Баливар выставил перед собой обнаженный меч.

– Не подходи. Я не посмотрю, что были вместе в опасном рейде и прикрывали один другому спины!

– Я не хочу драться, – сказал Ютланд быстро. – Люди должны драться с чудовищами, а не друг с другом!

Баливар злобно ухмыльнулся, в его глазах Ютланд прочел со стыдом, что он дурак, люди испокон веков в первую очередь дерутся друг с другом, а уже потом с чудовищами.

Со стороны главного зала донесся приближающийся крик множества мужчин, зазвенело железо. Стук клинков по щитам стал ближе и громче.

Ютланд различил в грохоте боя мощный голос Чакки. Баливар тоже понял, побледнел, но меч не опустил, прокричал:

– Только через мой труп!

– Как скажешь, – ответил Ютланд тяжелым голосом. – Как скажешь, князь…

В проеме двери показались спины отступающих солдат, за ними ворвались разъяренные сторонники Корвина. Сам Корвин вбежал плечо в плечо с сильно хромающим Чаккой.

Оба с мечами в руках и щитами, злые, но взвинченные близкой победой, мощно теснили охрану. Корвин увидел Баливара и Ютланда, крикнул диким голосом:

– Баливар! Наконец-то…

– Корвин, – ответил Баливар и добавил мрачно: – И пусть никто не вмешивается.

Брижжит наконец выдернула руку из его сильных пальцев, или он ее отпустил, перебежала к Ютланду и встала за его спиной.

Ютланд сказал с отвращением:

– Нашли из-за чего драться… Сразу за городом Темный Лес, куда из Провала пришли неведомые и очень опасные звери…

Брижжит взглянула на него зло, но смолчала.

Корвин с обнаженным мечом в руке чуть пригнулся и медленно двинулся к Баливару, не спуская с него ненавидящего взгляда. Тот красивым жестом и не глядя сбросил с плеч дорогую накидку.

Багровое лицо медленно бледнеет, жаркий гнев уступает под напором холодной ярости, скулы заострились, а нижняя челюсть угрожающе выдвинулась вперед.

Шагах в пяти за спиной Баливара с полдюжины воинов с угрожающим видом, но все угрюмые, держат в руках обнаженные мечи, но Чакка крикнул повелительно, и они отступили еще на пару шагов, а клинки опустили острием в пол.