– Эй! – Ани сильными хлопками по щекам привела его в чувство. – Не падай в обморок, как перегревшаяся на солнце девица. Если понадобится, я буду силой удерживать тебя в сознании.

Лекс невидящими глазами смотрел на холодные камни и приготовился к долгой, мучительной пытке, стиснув зубы. Но когда её нож начал вспарывать кожу на икрах ног, не удержался и вскрикнул от боли. Лекс едва не выкрикнул: «За что?..»

Но крик застрял в горле, так и не вырвавшись наружу. Лекс горько усмехнулся… За что? За то, что мучил и издевался, брал её без согласия, подавлял. За то, что переложил вину за гибель жены и ребенка целиком и полностью на её хрупкие плечи, вознамерившись уничтожить, стереть её в пыль.

За всё приходится платить. Возможно, настал его черёд.

Ани тем временем спокойными и точными движениями разрезала кожу. Если бы он стоял сейчас рядом с ней, непременно похвалил её работу. Но сейчас он выполнял роль туши для мясника. Лекс взвыл в очередной раз и упёрся лбом в камень. Холодная испарина выступила на коже, его тело начала сотрясать дрожь.

– Нет, так не пойдёт.

Ани отложила в сторону нож и подошла к нему, держа в руках продолговатый кусок дерева, обтянутый кожей.

– Открой рот и закуси это. Я не хочу, чтобы ты раньше времени помер от того, что прокусил язык до крови.

Лекс крепче упёрся лбом, отказываясь принимать предложенное.

– Упрямец, ты сейчас не в том положении, чтобы отказываться, – с этими словами Ани уселась на его спину и, крепко обхватив голову рукой, запрокинула её.

Лекс крепче сжал челюсти, но преимущество было на её стороне. Ани нанесла резкий удар в болевую точку на лице, заставляя его открыть рот, и всунула кусок дерева, крепко затянула специальные ремешки на затылке.

– Совсем другое дело. Теперь я не оглохну от твоих воплей, ведь я еще даже не начинала, – Ани взъерошила его волосы и вернулась к своему кровавому занятию.

Боли не было конца. Когда ему казалось, что хуже уже быть не может. Но одно малейшее движение Ани показывало, что Лекс ошибался. Хуже может быть всегда.

Ани сосредоточенно кромсала его тело, не говоря ни слова. По его лицу давно уже текли слёзы, смешиваясь со слюной и кровью. Вместо криков из его рта вырывались лишь приглушённые стоны. Продольный надрез, короткий поперечный надрез… Она разрезала кожу вдоль позвоночника и отодвигала лоскуты в сторону.

Минуты медленно, слишком медленно складывались в часы. Воздух стал спёртым, наполненным тошнотворным смрадом гниения и тяжёлым запахом крови. Под ним уже собралась огромная лужа крови. И Лексу начало казаться, что ещё немного, и он захлебнётся кровью.

Время от времени он ускользал в забытье, но глубоко погрузиться в спасительные объятия бесчувственного состояния ему не давала Ани. Она грубо встряхивала его или наглым образом вторгалась в сознание, вытаскивая его назад. И у него просто не было сил поставить от неё заслон.

В очередной раз Лекс открыл глаза и увидел перед собой Ани, сидящую у стены, перемазанную с ног до головы в крови. Она заметила его взгляд и вымолвила:

– Готовься, сейчас ты сполна отхлебнешь из чаши боли.

В его рассудке, балансирующем на краю пропасти, промелькнула мысль: а разве до этого не было боли? Но когда Ани вонзила нож у основания шеи, его мысли разом разлетелись на мельчайшие осколки. До этого самого момента боли будто не существовало, это было лишь её слабое эхо.

Но сейчас боль вгрызалась в него, погружаясь в истерзанную плоть всё глубже, разрывая её. Мучительная агония пронзила всё тело. Она сжимала его в тесном кольце, грозясь сломать его, как сухую хрупкую веточку. Лекс проклял тот день, когда появился на свет. Он пожалел о всех упущенных возможностях, когда ему выпадал шанс умереть, но он упорно цеплялся за жизнь. Зачем? Для того, чтобы сейчас боль сжирала его живьём, разрывая каждую клеточку?..

Новый приступ боли. Она казалась ему живым существом, перемалывающим его своими хищными челюстями. Лекс собрался с силами и начал биться головой о камень, намереваясь расколотить череп вдребезги, чтобы поскорее избавиться от мучений. Но ему на затылок легла рука, придавливая его с нечеловеческим усилием, лишая его возможности шевелиться вовсе.

Второй рукой Ани? ещё глубже проворачивала нож в ране. Кровь стекала по шее, ещё немного и вместо воздуха он будет вдыхать её, собственную кровь. Последняя вспышка боли была настолько сильной, что будто отбросила его мощным ударом далеко вниз, в бездонную черную пропасть…

Лекса хлестали по щекам, что было сил, и чей-то требовательный голос гремел в его голове.

«Проваливай! Оставь меня в покое…» – устало думал Лекс, слыша всё будто сквозь толстую пелену. Но вместо этого какая-то часть него самого, та самая, что никогда не желала сдаваться, упрямо потянула его за собой на зов голоса.

Ани запрокинула его голову и вливала в рот отвратительно-горькую и пряную жидкость, сильно пахнущую мускусом.

– Не вздумай выплёвывать, сукин сын. Я тряслась над тобой целый день не для того, чтобы ты сдох в самый последний момент.

Голос Ани был раздражённым и злым. Это значило, что Лекс жив. Вопреки всему. Лекс послушно проглотил всё до последней капли несмотря на то, что его нутро противилось вливаемому отвару. Оно силилось исторгнуть из себя жидкость, жгущую его изнутри. Лекс глубоко, до боли в лёгких вздохнул, задержав дыхание, затем медленно выдохнул. Приступ тошноты прошёл.

– А теперь будь добр, ползи в тот угол.

Ани устало махнула рукой в дальний угол пещеры, устланный травой.

– Ползи аккуратнее, старайся не делать резких движений, иначе швы могут разойтись. И не вздумай переворачиваться, будешь лежать на брюхе столько, сколько я скажу.

Резкие движения? Даже если бы он захотел, он смог бы сделать ни одного резкого движения. Лекс пополз, цепляясь ослабевшими пальцами за малейшие неровности каменного пола, осторожно подтягивая остальное тело. Несколько метров показались ему самой длинной дорогой, что он преодолевал за всю свою жизнь. Он обессилено рухнул в кучу травы. Боль всё ещё властвовала над его телом, но теперь она была просто тупой и ноющей

– Смотри.

Ани поднесла к его лицу глубокую металлическую чашу, на дне которой в крови копошилось нечто белесое и склизкое. Оно было тонким, но длинным, и сучило мерзкими множественными ножками, безрезультатно пытаясь выбраться из чаши.

– Что это? – одними губами вымолвил Лекс.

– Это то, из-за чего ты гнил всё это время. Паразит из гиблого леса, все эти годы он жил в твоём теле, превратившись из мелкой твари размером с пылинку вот в это. Оно уже начало откладывать в тебе личинки. Ещё немного, и тебя было бы уже не спасти. Ты мог бы жрать порошок раанджи каждый день, но от него не было бы толку.

Ани встряхнула чашу: