Длились мирные дни, хотя мир с Анварденом так и не был заключен. Яромир не знал, получил ли король его послание, переданное через пленного воеводу Эймера. Но варды больше не стягивали рати к границам. Яромир слыхал, что в Анвардене возводят огромный храм. Войска стерегут многолюдное строительство, чтобы не разбежался народ. Ремесла, торговля – все у них теперь сосредоточилось вокруг храма.

Гонец Мирко из Звониграда приехал сперва на заставу. Но Яромира он там не застал, и какой-то светловолосый парень сказал:

– У князя сын родился, князь поехал к жене.

Парень обещал сам проводить гонца до деревни, где живет Девонна. Это был Брослав.

– А она вправду небожительница? – со смущенной улыбкой спросил по дороге Мирко.

– У нее даже сияние есть, – подтвердил Брослав. – Представляешь, я видел: она сидит, прядет и светит себе сиянием.

Они выехали на проселочную дорогу. Брослав направил коня к небольшому домику у края деревни.

– Вон там они живут.

Мирко пустил коня шагом и, с высоты седла заглядывая через забор, увидел свернувшегося у порога большого желтого пса и высокого бородача с топором, который обтесывал колышки. Старые яблони во дворе уже гнулись под тяжестью яблок. Похоже, хозяин задумал подпереть ветви.

Яромир позвал гонца за стол, не сводя удивленного взгляда с его правильного, чуть более смуглого, чем обычно у северян, лица. У юноши еще не росла борода, по плечам рассыпались черные кудри, и его можно было принять за девушку, если бы не мужественные очертания подбородка и скул. Улыбка у него была тоже девичья, застенчивая.

– Ты кто же сам-то? – подняв брови, спросил Яромир.

– Я пастух. Овец пас в Брезнице, а теперь князю Влашко служу. Овец и мой младший брат попасет, – заверил гонец.

Он снял шапку и длинную меховую куртку, в которых приехал, и Яромир заметил, что рубашка гонца вышита чьей-то умелой рукой.

В горнице под окном стояла люлька с младенцем, прялка и ткацкий станок. Молодая женщина, с длинной косой, в простом платье поприветствовала гостя и назвалась женой Яромира. Пока гонец разговаривал с ее мужем, она поставила на стол горшок с похлебкой, хлеб и миску с соленьями. Двигалась она быстро и бесшумно. Убрав со стола, Девонна взяла из люльки ребенка и унесла за занавеску, кормить. Сытый младенец снова уснул, и женщина села прясть под окно.

– Скажи князю Влашко, что хочу быть его другом, – говорил Яромир. – Пусть укрепляет южную границу, будем держаться вместе.

Они вели разговор до позднего вечера. Яромир расспрашивал о звониградской земле, о тамошнем новом князе, рассказывал, что задумал и что успел сделать сам. Девонна тоже села за стол, зажгла фитилек. Мирко робко сказал:

– Княгиня Девонна, можно тебя попросить?

Девонна улыбнулась:

– Чего тебе хочется?

– А можешь ты показать свое сияние? – запинаясь от смущения, выговорил гонец. – Я ехал к вам – вот бы, думаю, мне тебя увидеть! А если увижу, то, думаю, вот бы в сиянии, княгиня!

Под восхищенным взглядом юного гонца Девонна окружила себя ровным светом, и юноша даже ахнул, прижав руку к сердцу. Яромир засмеялся над впечатлительным гонцом.

Наконец Мирко положили спать в небольшой клетушке рядом с горницей. Яромир остался за столом писать письмо князю Влашко. Яромир жалел, что под рукой нет Брослава. В его неуклюжих пальцах плохо очинённое гусиное перо выписывало грубые каракули, хотя когда-то в Тиндарите Яромир привык записывать и пером на бумаге, и острой палочкой на глиняной доске лекции уличных учителей. Яромир писал глубоко заполночь. Девонна тихо села рядом с мужем на лавку.

– Давай я перепишу набело? – предложила она.

Она заново очинила перо и начала быстро писать, иногда приостанавливая руку и легко задумываясь. Яромир смотрел, как привычно и твердо Девонна держит перо своими тонкими пальцами, и чистый лист заполняют строчки, написанные ее красивым и четким почерком.

Яромир лег только под утро: ждал Девонну, пока она закончит писать, посыпал грамоту песком, чтобы высохли чернила. Он знал, что теперь его письмо написано хорошо. Девонна исправила бы, если бы он допустил ошибку или неумело связал слова.

С рождением сына его жена ложилась с краю лежанки, чтобы, не разбудив мужа, вставать среди ночи к ребенку. Когда они наконец уснули, небо на востоке уже серело. Шалый, свернувшийся на пороге, встал, потянулся, припадая на передние лапы, и снова свернулся в клубок. В старых яблонях, некоторые из которых уже не плодоносили, прошелестел ветер. Внезапно пес быстро поднял косматую морду. Он расслышал топот копыт по пыльной, влажной от росы проселочной дороге. Еще миг – и Шалый громко залаял.

Из каморки выскочил гонец Мирно в распахнутой рубашке и с обнаженным мечом в руке. Яромир сам вскочил как на пожар, Девонна кинулась к колыбели. Но от калитки уже долетел крик Радоша:

– Здравствуй, князь Яромир! Я с вестью!

Смущенный Мирко шмыгнул обратно в каморку, гадая, рассердилась ли пресветлая княгиня, что он со сна влетел в горницу полуодетый.

Сразу после радостной вести из Звониграда Яромиру пришлось выслушать, от Радоша плохую. Тот прискакал с десятком дружинников уже с заставы.

– Яромир, мы налетели на них за поворотом по дороге на Даргород. Прямо клинок к клинку! Мы бы и развернуться не успели! Знаешь, кто это такой? Он называет себя даргородским князем. Яромир, он поля жжет, вешает мужиков, которые ему не хотят служить, а остальных – знаешь, гонит впереди своих вардов в бой, вместо щита! Мы расспросили их, говорят, вардов с ним не очень много. Я думаю как? Они через границу по болотам прошли. Большому войску там крышка, и с обозами не пролезешь, а эти проскочили. Но все же их больше, чем нас. Мы бы поехали в погоню: жалко же, он хлеб на корню палит! Но их сильно больше, Яромир, а нас горстка, мы бы не справились. Я решил – к тебе за подмогой.

Радош рассказал о стычке. Дорога свела их с самозванцем лоб в лоб за поворотом возле холма. Делать было нечего, приняли бой, в котором маленькой дружине Радоша пришлось очень туго. Он спас отряд только тем, что быстро выдвинул вперед заслон, а прочим приказал отступать. Кому оставаться в заслоне, определено было заранее. В это число вошел и сам Радош. Он, хоть и был начальником своих бойцов, беречь себя ни за что не хотел.

Дружина Радоша от боя ушла, а заслон погиб почти весь. Спаслось только несколько воинов – и то благодаря тому, что, вырвавшись из схватки, кинулись в реку Мутную. Стрелять по ним стреляли, а следом в воду не полезли: холодная и глубокая река быстро сносила вниз всадников, отчаянно цепляющихся за уздечки и гривы коней.

Радош и еще двое выживших нашли своих и, подсчитав потери, решили вернуться на заставу. Дружина была разбита.

Яромир слушал, опустив голову на руку, склонившись над столом. Мирко, одевшись, потихоньку вышел в горницу и замер на лавке. Девонна сидела рядом с мужем, укачивая на руках маленького Креса.