— Восхитительно, — со слабой улыбкой повторила Джиллиан.

Видимо, среди обитателей имения не один Генри имел обыкновение приходить в восторг.

— Идемте же. — Марианна подтолкнула ее к двери. Генри затрусил в дом впереди них. — Я вам не сказала, как мне нравится ваша шляпа? Она очень изысканная, просто чудо!

— А я думала, что вы такая спокойная! — перебила ее Джиллиан.

— О, самая сдержанная из нас Эмма, но сказать по правде, — в глазах у Марианны так и заплясали смешинки, — в Шелбрук-Мэноре спокойных нет.

Джиллиан глубоко вздохнула и, подхватив обмотанную вокруг бедер юбку, стала подниматься по перекладинам приставной лестницы, ведущей наверх. Сестры Ричарда заверили ее, что лестница достигает плоской поверхности, идущей по краю крыши. Джиллиан осторожно сделала последний шаг и остановилась. Перед ней и в самом деле открылась достаточно обширная ровная площадка, но для человека, страдающего страхом высоты, она была, пожалуй, маловата.

Джиллиан чуть отошла от края — даже не из боязни свалиться, а просто чтобы оказаться поближе к чему-то твердому и основательному, подальше от пустоты за спиной. Однако встретиться с Ричардом здесь, где она, несомненно, рисковала жизнью, было для нее предпочтительнее, чем оставаться в компании четырех любопытствующих девиц — тем более что ни одну из них, как ей было сказано, нельзя назвать спокойной.

Она огляделась по сторонам, избегая той, откуда открывался вид на окрестности дома. Нужно обладать недюжинной отвагой, чтобы, стоя на такой высоте, восхищаться зелеными лужайками, лесами и полями. Джиллиан была не готова любоваться живописными окрестностями.

Откуда-то с задней части дома, с того места, где крыша была покатой, до нее донесся стук молотка. Очень медленно Джиллиан двинулась в ту сторону. Стук продолжался, потом вдруг прекратился, сменившись взрывом весьма выразительных проклятий. Джиллиан усмехнулась.

— Ричард?

Ругательства оборвались.

Джиллиан подавила смех и попробовала еще раз:

— Это вы?

— Джиллиан? — произнес Ричард в явном и величайшем изумлении.

Она быстро двинулась на звук его голоса. Подошла довольно близко и наконец увидела его иа самом краю.

— Ричард, как приятно снова увидеть вас!

Он сидел, зацепившись одной ногой за трубу, и при появлении Джиллиан встал, уставившись на нее. У Джиллиан захватило дух — уж слишком рискованно это выглядело.

— Что вы здесь делаете?

— Здесь — на крыше или здесь — в деревне?

— И то и другое.

Что она здесь делает? У Джиллиан, собственно, не было ни малейшего представления, что она ожидала выяснить, отправившись следом за Ричардом в деревню.

— Видите ли, Ричард, Лондон был просто невыносим без вас.

— Серьезно? — Улыбка чуть тронула уголки его губ.

— Невыносим и ужасно, ужасно скучен. — Джиллиан села на ровную площадку, осторожно свесив ноги с покатой части крыши, и сразу почувствовала себя смелее и увереннее. — Я никак не могла дольше вытерпеть одиночества. Не в силах была смотреть на свой потертый ковер.

— Мне и в голову не пришло, что он так плох.

Ричард поджал губы, видимо, стараясь удержаться от улыбки.

— Очень плох. Совершенно изношен. Просто опасен!

— Опасен?

— Разумеется. Кто-нибудь может споткнуться или… — Джиллиан не договорила и покраснела.

— Или?.. — подняв брови, спросил Ричард.

Джиллиан неловко подвинулась на твердой поверхности, и ссадина на спине напомнила о себе острой болью. Проклятый ковер!

— Или?.. — повторил свой вопрос Ричард, в глазах у которого прыгали чертики.

— Или, — заговорила Джиллиан, смело глядя ему прямо в глаза, — пострадать как-нибудь иначе — например, от болезненной ссадины. Я могла бы в точности показать вам, как это может произойти.

Несколько секунд Ричард молча взирал на нее, потом разразился смехом.

Джиллиан улыбнулась в ответ к отвела взгляд в сторону. Ричард держался на крыше так же уверенно и свободно, как горная коза на каменистом склоне. Легкий ветерок играл прядями его темных, немного длинноватых волос. Вылинявшие штаны так плотно обтягивали ноги, что, казалось, от самого легкого движения могут лопнуть. На поясе висела кожаная сумка, полная гвоздей. Рубашка — сильно поношенная, с расстегнутым воротом и закатанными до локтей рукавами; сильные руки уже успели хорошо загореть на солнце — свидетельство того, что он и в самом деле много работал на воздухе. Как это она раньше не заметила?

— Разглядываете меня? — спросил Ричард.

На балу ли, на крыше — и там и тут он был дьявольски красив.

— Пожалуй, да, — ответила Джиллиан. — Никогда не видела вас в таком наряде. Очень вам идет.

— Неужели? — криво усмехнулся Ричард. — Может, стоит плюнуть на графский титул и наняться в мастеровые?

— Вам это кажется предпочтительней, чем быть графом?

— Должен признаться, что никогда не задумывался о подобных вещах. Разумеется, можно сказать многое в пользу честного труда. В пользу работы собственными руками. Особенно на свежем воздухе. Мне это очень по душе. — Он взвесил на руке молоток и продолжал: — Иногда. Сомневаюсь, что это доставляло бы мне большое удовольствие, занимайся я этим с утра до вечера.

Джиллиан согнула колени и обхватила их руками.

— Значит, ваше положение вас устраивает?

— Еще один сложный вопрос, и еще раз я должен признаться, что не задумывался об этом всерьез. Почему вы спрашиваете?

— Из любопытства. — Джиллиан пожала плечами. — Я вдруг подумала, что вовсе не знаю о вас так много, как воображала себе. Мы с вами ни разу не говорили на такие темы.

— Верно, не говорили. Ну что ж. — Он минуту помолчал, обдумывая вопрос. — Вообще-то я не могу сказать, что не удовлетворен своим положением в жизни. Я немного горжусь своим титулом и в значительно большей степени горжусь родословной. Как вы уже знаете, я четырнадцатый граф Шелбрук.

— И на сегодняшний день четырнадцатый граф Шелбрук занимается починкой крыши своего дома, — мягко произнесла Джиллиан.

— Это кажется в какой-то мере абсурдным. Уверен, что мои предки в гробу переворачиваются при одной мысли об этом. Они-то, без сомнения, лучше владели мечом, чем молотком. Какая жалость, что мне приходится сражаться не с захватчиками, а всего лишь с разрушением и запущенностью! — Лицо у Ричарда сделалось серьезным. — Я недоволен не своим положением в жизни, а обстоятельствами, которые привели к этому.

— Это вас должно сильно возмущать!