В полной тишине она лежала без сна почти до утра. Прислушивалась к дыханию мужа и понимала, что он не спит тоже. Несколько раз хотела окликнуть его шепотом. Но почему-то так и не решилась. И даже коснуться его руки, как накануне, не решилась тоже.

Не решилась – а может быть, просто не захотела.

* * *

Следующие два дня прошли примерно по тому же сценарию. Инга чувствовала, что отдаляется от мужа, и ничего не могла с этим поделать. Его непоколебимая уверенность в том, что спокойствие – единственное, что ей необходимо в жизни – просто сводила с ума. Оставаясь одна, она вела бесконечные диалоги сама с собой, даже не замечая, что иногда начинает спорить с Павлом вслух. Она пыталась доказать ему, что спокойствие спокойствию – рознь. Что ее теперешнее спокойствие – совершенно искусственное, надуманное состояние. Что гораздо лучше для нее будет узнать что-то, что на время лишит ее этого ненавистного спокойствия, чтобы потом она смогла успокоиться по-настоящему. Что она хочет, в конце концов, начать чувствовать себя живым человеком, а не фарфоровой куклой, которую надежно упаковали в картонный ящик, переложенный несколькими слоями ваты, чтобы она не разбилась. Что она задыхается уже от этой ваты, которая забилась ей в легкие.

Все эти ее мысленные беседы всегда заканчивались одинаково – Инга попадала в тупик, пытаясь ответить на вопрос, в чем причина ее недоверия к мужу. Почему она решила, что он от нее что-то скрывает. Она пыталась ответить – и не могла. Потому что все ощущения, подпитывающие чувство протеста, были интуитивными. И еще – потому, что она не могла, никак не могла рассказать ему о существовании Горина.

Внешне их отношения оставались прежними. Павел почти не заметил перемены, произошедшей с женой. Может быть, потому, что за время его отсутствия она так уставала от мысленных споров, что к вечеру уже не оставалось сил. Они по-прежнему готовили вместе вечерами ужин по картинкам из глянцевых журналов. По-прежнему перезванивались, когда Павел был на работе, и целовались в постели перед сном без всяких последствий, отодвигаясь друг от друга, как два неловких подростка, которым стыдно сознаться в том, что они не очень хорошо понимают, что же нужно делать в постели после поцелуев.

Несколько раз она порывалась позвонить Марине. Почти каждый день подолгу рассматривая альбом с фотографиями, она все больше убеждалась, что с этой девушкой у них были по-настоящему близкие отношения. Как близкая подруга, Марина должна была, просто обязана, знать о жизни Инги что-то такое, чего не знают другие. Но ее смущало одно – не было никаких сомнений в том, что Марина, точно так же, как Павел, не знала ничего о существовании Горина. А к откровенному разговору с Мариной, к рассказу о том, что случилось в больнице, Инга была не готова. Пока – не готова. И понимала, что в этом случае ей нельзя ждать откровенности и от Марины.

На третий день, измотанная переживаниями, Инга уже почти решилась.

Но Марина опередила ее. Словно почувствовав, что терпение у Инги на исходе, Марина позвонила сама.

Инга сразу ее не узнала. Растерялась немного, услышав в трубке женский голос:

– Привет, это я.

– Кто?

– Ну вот, – натянуто рассмеялась Марина. – Приехали. Снова забыла. Заново, что ли, знакомиться будем? У этой твоей амнезии вообще совесть есть?

– Да я не забыла. Я не узнала просто, – ответила Инга, чувствуя, что разговор будет не совсем обычным. Чувствуя, а может быть, просто надеясь на это. – Привет.

– Петров твой дома?

– На работе. С чего это ему дома быть, сегодня же не выходной.

– Ну мало ли, с чего. Я так, на всякий случай спрашиваю.

– Зайти хочешь?

– Нет, заходить у меня сейчас нет времени. Работы целый воз и маленькая тележка. Послушай, я сказать тебе кое-что хотела.

– Говори.

В трубке воцарилась тишина.

– Ну, говори же!

– Ты помнишь, спрашивала… А я тебе не сказала.

– Помню. Спрашивала. А ты не сказала.

– Знаешь, меня просто Петров очень просил… Он очень просил не рассказывать тебе ничего такого, что может тебя взволновать. Поэтому я, понимаешь… Ну в общем, я тут подумала, и решила, что тебе все-таки лучше это знать. Потому что это вопрос безопасности.

– Вопрос чего?

– Безопасности. Твоей безопасности, Волошина. В общем, слушай. Последние несколько дней перед этой аварией за тобой кто-то следил.

– Следил?!

Ничего подобного Инга не ожидала. И сперва даже подумала, что Марина ее разыгрывает. Но голос у Марины по-прежнему оставался серьезным и чуточку взволнованным.

– За тобой следил какой-то мужчина. Ты заметила его как-то раз случайно, когда выходила из магазина. Нечаянно уронила сумочку, наклонилась, увидела его и вспомнила, что уже видела. В магазине. Решила поверить и убедилась, что он идет за тобой. Он шел за тобой до самого дома, потом исчез. А на следующий день ты увидела его снова. Потом опять.

– И… что? – глупо спросила Инга.

– И ничего. Все.

– Подожди. Расскажи подробнее. Какой мужчина? Что за мужчина? Незнакомый?

– Незнакомый, конечно. Что ты глупости спрашиваешь. Знакомый разве следить будет?

– Не будет, – почему-то неуверенно согласилась Инга. – А это точно? Ты уверена, что это на самом деле было?

– Ты мне сама рассказывала. В первый раз, когда заметила его, позвонила по телефону и рассказала. Мы еще тогда посмеялись и серьезно к этому не отнеслись. Я решила, что это просто случайно. А потом на следующий день ты его снова заметила.

– И что? Он ко мне не подходил, не пытался заговорить? Познакомиться? Может, маньяк какой-то?

– Нет, не подходил и не пытался. И на маньяка, по твоим словам, был совсем не похож. Приличный с виду высокий брюнет.

– Высокий… брюнет? – глухо переспросила Инга.

Марина почему-то молчала.

«Бред, – попыталась успокоиться Инга. – Мало ли на свете высоких брюнетов? Мужская половина населения почти на половину состоит из высоких брюнетов. А если не на половину, то, по крайней мере, на треть. В городе каждый третий мужчина – высокий брюнет. И совершенно не обязательно, что это тот самый брюнет, который… с которым…»

– Инга? Ты вспомнила что-то, да?

– Нет. Ничего не вспомнила. Скажи, а Павел об этом знал?

– Нет, ты ему не говорила. Хотела сказать, но не успела. Он в Прагу улетел. А на следующий день ты попала в аварию.

– Странно все это… Послушай, но кто это мог быть? И почему он за мной… следил? Зачем? Что ему было нужно?

– Понятия не имею. Мы с тобой этот вопрос сто раз обсуждали. И не пришли ни к какому выводу. Понимаешь, ты не тот человек, чтобы…