прикупив шоколада и чипсов. Добравшись до своей красной и очень современной берлоги, он открыл дверь, разделся, и пошёл в свою комнату переодеваться в домашнюю одежду. Учуяв вкусные мясные ароматы доносившиеся с кухни, он направился к источнику где Майкл во всю готовил ужин.

— О, привет, ну как прошёл первый день? — поинтересовался повар.

— Да вроде нормально, место абалденное, коллектив хороший, игрушки дорогие, в общем всё включено — сказал Максим наливая себе чай.

— Было ли что-то, в чём ты не разобрался? — спросил его Майкл.

— Нет, благодаря твоим кропотливым обучениям всего прошлого года, я понимаю буквально каждую мелочь с которой они работают. Только вот аппараты там посложнее.

— Ну извините, обучал с тем, что имел под рукой. Но это и не сильно важно, крутые дорогие игрушки отчасти лишь облегчают работу, но принцип должен быть один и тот же.

— Так и есть, я кстати точно также подумал, когда наблюдал за тем, как с ними работают.

— Наблюдал? — слегка удивлённо спросил Майкл

— Да, — ни чуть не смутившись ответил Макс — мне предложили сегодня исключительно понаблюдать за их работой, что бы не нагружать меня сильно в первый же день.

— Ну, базу ты получил, дальше дело за тобой. Я, если что, помогу, но и ты помни, что мы не на курорт сюда приехали.

— Да знаю я — бросил Макс, высматривая в шкафчике сахар, не отрываясь от процесса спрашивая — Ну а у тебя как день прошёл?

— Прекрасно. Правда, детали Моей работы разглашать, конечно же, запрещено — невозмутимо отчеканил Майкл.

— Ну неужели совсем ничего???

— Совсем — тем же невозмутимым голосом ответил Майкл.

— Ну расскажи хоть что-то — Макс явно не собирался сдаваться — ну, не знаю там, расскажи хотя бы кто там работает? Есть симпатичные девочки?

— Ах если бы, ах если бы, не жизнь была, а песня бы — мечтательно вздохнул Майкл.

— Что, совсем не одной? — разочарованно протянул Макс.

— Одни старые пердуны задроты, упёршиеся рогами в одни ворота, уверенные, что их слова и мысли, истинна в последней инстанции, не подлежащая обсуждению. СССР-овцы хреновы! — раздражённо бросил Майкл — Я им одно, они мне другое, я говорю что надо попробовать вот так, а они мне "Это не возможно!". Они меня ещё учить будут как надо, как не надо! Опыта мол наберись, мальчишка, а потом умничай! — завёлся Майкл.

— Ну, они наверное знают, что говорят — Макс попытался охладить пыл брата.

— Знают?! Да эти старпёры упёрлись в теории своих предшественников, навязчиво полагая, что есть лишь один единственный способ решения проблем! — ещё больше взорвался Майкл.

— А что, нет? — слегка испуганно поинтересовался Макс.

— Да их тысячи! — окончательно вышел из себя Майкл — Эти идиоты считают, что если в доме лишь одна дверь, то только через неё можно туда попасть, упуская из виду окна, чердак, балкон и, конечно же, сами стены, в которых можно проделать новые окна, новые двери и новые балконы!

— А почему ты им это не скажешь? — выждав паузу осторожно поинтересовался Макс.

— Я не скажу, но покажу и не им, а тем, кто выше их — удивительно спокойно произнёс Майкл, говоря будто бы с самим собой.

— А почему не им, тебе ведь работать с этими людьми? — не унимался Макс.

— Потому что они отказываются подстраиваться под изменяющийся мир, который всё больше и больше начинает походить на то, что описывал Жюль Верн в своих книгах. Они остались и продолжают жить в том же веке, в котором родились. Их тела постарели, как и их образ, и ход суждения. Есть такой замечательный лозунг "Дорогу молодым!", а так же есть и замечательный контр-лозунг под стать этим старпёрам "Только через мой труп!".

Макс не смог сдержать улыбки.

— Сдвинутся с мёртвой точки им мешает гордыня, стоящая во главе угла и отсутствие свежего взгляда — успокоившись, продолжил Майкл — Там чувствуется мощная старая школа, которая держится за старые устои и отказывается верить в то, что этих устоев то, уже давно и нет — грустно подвёл черту Майкл — Как я уже сказал, мир меняется и если мы не будем меняться вместе с ним, то он спокойно будет меняться без нас, оставляя далеко позади. Даже Эйнштейн говорил, что "Сложные проблемы, с которыми мы сталкиваемся, не могут быть решены на том же уровне мышления, на котором мы находились в момент их зарождения".

Видя не понимающий взгляд брата, Майкл, промочив горло, спросил:

— Макс, ты знаешь кто такой Бетховен?

— Конечно, кто же его не знает, великий композитор, музыка которого, продолжает жить даже после его смерти. Но причём здесь Бетховен?

— Сей час объясню, но перед этим позволь тебя чуть-чуть поправить, его музыка "начала жить" только после его смерти.

— Не понял, это как? — впал в ступор Макс.

— В наше время почти все дети, подростки и взрослые знают о том, что Бетховен относился к разряду великих композиторов, но в его время, о нём не знал никто. Его творения, его музыка, обогнала само время. При жизни Бетховена, окружающие его люди над ним смеялись, ему сочувствовали, так как не видели и не понимали всего того величия, той гениальности которую он творил рисуя ноты на бумаге. Это непонимание и стало причиной его нищей, голодной, холодной и одинокой жизни, которую он прожил в Вене. Но не смотря на всю суровость жизни он даже не задумывался о написании посредственной музыки, которая бы принесла ему популярность, восхищение и большие гонорары, он остался верен себе, продолжая писать и верить что его творение велико. Перед каждым, по настоящему великим человеком, гением по своей природе, всегда лежат две дороги. Одна ведёт к богатству, уважению и славе, по дороге которой ты создаёшь то, что понимает и чем восхищается скучная, серая толпа. А по другой дороге, ты будешь творить то, что будет жить