– Вельми благодарны, деда… – Данко еще раз поклонился, забрал с камня ягоды и разделил их между нами: – Ешьте, не надо брезговать. От даров дедушки всегда только польза, вреда не ждите. Если бы он чем прогневался, плюнул бы прямо на наше подношение.

Я забросил одну ягодку в рот и невольно зажмурился от наслаждения. Такого я никогда еще не пробовал, в подношении был смешан невероятный вкус всех даров леса, мало того: сразу же все вокруг расцвело яркими цветами, слух усилился и я стал различать самые тонкие звуки: писк мышей в норках, злобное хрипение ласки и даже шелест ветра в крыльях жаворонка.

– Поднимайте ноги повыше, ступайте на полную ступню… – Охотник продемонстрировал, как надо идти по лесу. – Близко ко мне не подходите, но и не отставайте. Готовы? Вперед…

Дорога все забирала вверх, к полудню мы уже забрались так высоко, что Лихва стала казаться серебристой широкой лентой.

Шагалось легко, подарок лесовика действовал как великолепный стимулятор. Несколько раз Данко давал команду замереть, но почти сразу отменял ее. Никаких ловушек по пути тоже не попадалось. По крайней мере, мне на глаза не попадалось.

Живности хватало: на одной из полянок мы почти в упор наткнулись на пару здоровенных медведей, со страстью предававшихся любовным утехам. Не знаю, что тому виной – амулеты Псицы, зелье Данко или благословение лесовика, но косолапые любовники даже не покосились. Остальная живность: олени, косули и здоровенный облезлый волчара – тоже не желали обращать своего внимания на визитеров.

Во второй половине дня Данко повел нас уже вниз, в небольшую долину между двух гор. А вот здесь наконец пришлось увидеть корявых…

Охотник неожиданно поднял руку вверх и замер, согнувшись в три погибели. Вовремя заметив сигнал, я ступил за треснутый ствол лиственницы. Рада шла последней и схоронилась за обломком скалы.

На едва заметной тропинке в полусотне метров ниже нас появилось три низких коренастых фигурки. В своих бурых свободных накидках они почти полностью сливались с местностью. Шли в ту же сторону, что и мы, быстрым, плавным и скользящим шагом, низко опустив головы, гуськом, в длинных руках держали короткие толстые копья с массивными наконечниками.

Дойдя до бесформенной груды вросших в землю валунов, они один за одним исчезли в узенькой, прикрытой кустами щели.

Данко подождал еще минуту и подал знак продолжать путь, но теперь стал забирать обратно вверх – видимо, хотел обойти стороной убежище яссов.

Внезапно позади меня раздался протяжный жужжащий звук, прервавшийся коротким глухим ударом.

Обернулся и чуть не обмер от ужаса. Радослава странно скорчилась у ствола дерева, а в ней… в ней торчало толстое узловатое древко.

Наступила на ловушку? Самострел?

Мгновением позже я облегченно выдохнул, разглядев, что Псица уцелела, – копье пробило только накидку и застряло в лиственнице.

Уже было собрался помочь ей сняться с копья, но она справилась сама. И почти сразу же внизу послышался шум.

Из норы выскочили те самые трое корявых и теперь внимательно смотрели на склон. А через несколько секунд стали подниматься прямо в нашу сторону.

Боясь пошевелиться, я скосил глаза на Данко и увидел, что он держит лук наготове. Рада тоже вставила стрелу в свой.

«Черт!!! При некотором везении снять яссов по-тихому – не особо большая проблема. Но стрелков у нас всего двое, мой самострел еще зарядить надо, а это не как быстро, как натянуть стрелу. Опять же не факт, что нора пустая, там может находиться целая орава корявых. Малейший подозрительный звук – и очень скоро небо покажется нам с овчинку. Уйти-то, может, и уйдем, но о всякой скрытности можно будет забыть…»

Вдруг позади раздался сильный треск и топот, откуда ни возьмись из кустов выскочил здоровенный олень и, прижимая рога к спине, рванул по склону большими скачками.

Корявые остановились, проводили взглядом рогатого, перекинулись парой словечек и побрели к себе в нору. Скорее всего, решили, что именно олень спустил ловушку. Но вот почему они не поднялись ее опять настроить, я так и не понял. Впрочем, это и к лучшему. Интересно, так само получилось или олешек волей лесного деда появился? Очень уж кстати рогатый возник.

Подождав немного, Данко повел нас дальше. Вниз, вверх – путь к замку петлял, как заячий след. На привалы не останавливались за ненадобностью, потихоньку жевали на ходу подарок лесного деда – ягоды утоляли голод и прибавляли сил получше любых деликатесов.

Чем ближе мы подходили к Хельгиной пади, тем больше становилось следов присутствия яссов. Оленьи, медвежьи и человеческие черепа, просто кости – все это было укреплено на деревьях в виде уродливых непонятных тотемов. Кое-где попадались мумифицированные человеческие останки, насаженные на ветви, словно кузнечики, наколотые сушиться пустельгой. Над ними хорошо поработали: лица были сильно обезображены – рты разрезаны до ушей, а нижняя челюсть оттянута вниз почти до груди. Зачем – бог весть, но выглядело это жутко и мерзко.

Ловушки попадались на каждом шагу: волчьи ямы, пасти, растяжки с самострелами и вовсе уж мудреные конструкции. Зверье почти перестало встречаться, да и сам лес с каждым шагом становился все угрюмей и страшней.

Около версты прошли вдоль горной речушки, потом через заброшенную деревушку, от которой остались лишь разваленные печки, а к вечеру поднялись на невысокую горку, где Данко скомандовал привал.

– Смотрите… – Охотник поманил нас за собой. – Вот она, Хельгина падь…

Внизу расстилалась сплошь заросшая лесом холмистая долина, на которой поблескивало под вечерним солнышком широкое озеро. На противоположном от нас берегу, на скалистом полуострове, чернел небольшой замок. Его стены во многих местах осыпались, но несколько башен, в том числе центральный донжон, сохранились довольно неплохо. Но если бы не мерцающие кое-где в проломах огоньки костров, выглядел он абсолютно заброшенным.

– Далековато боярин жить забрался.

– Тутой раньше прямой тракт от самого Вышеграда в Харамшит шел. – Данко показал рукой на некогда широкую дорогу, все еще просматривающуюся вдоль берега озера. – Да поселение большое, Чудова падь, так и называлось. Но людишки давно ушли, сейчас здесь только корявые. Их земля.

– Как ты туда внутрь попадал? – не отрывая взгляда от замка, спросила Рада у охотника.

– Дык по воде, – простодушно ответил охотник. – Тама, под берегом, течение сильное. Ежели прицепиться к коряге какой, снесет прямо под стены. Труба тама есть, едва из воды выглядывает. Вот по ней и пробрался, а потом через колодезь в одну из башен, в самый ее низ. Входу в нее со двора нет, наверх тоже, засыпано…

– Что еще в той башне есть? – резко прервав его, задала вопрос Радослава.

– Вон она, милсдарыня, видите, та, что порушена, боком стоит? – Данко ткнул рукой в замок. – Ближняя самая. У нутрях ее, в самом низу, под землей, толкую, – колодезь. Столы, утварь мудреная, камень на подставке, черный. Наверх подняться нельзя, все осыпалось. Тока на половину пролета лестницы. Я во двор меж камнями смотрел, нашлась щелочка. Еще мертвяки есть, высохшие совсем. В белых рясах, некоторые вроде как бабы, все оружные. Оружье дорогое, время почти не попортило, но я у них ничего не взял, грешно мертвых грабить. А корявых там не видел. Следов ихних тоже. Чего так – не знаю. Видать, лень им завалы разбирать. Или без надобности.