Крейсера Добротворского получили приказ обогнать эскадру и встать завесой в семи милях впереди, держа миноносцы на флангах, чуть выдвинув их вперед. Попутно им предписывалось прочесать море слева от эскадры, ни в коем случае не показываясь в виду у мыса Коозаки.

Поскольку встреча с главными силами японцев считалась теперь весьма вероятной, для поддержки разведки вперед выходили также и тяжелые крейсера Иессена, которые должны были занять позицию в трех милях перед главными силами.

Для связи между крейсерскими отрядами должен был держаться все тот же связной миноносец.

Крейсера начали исполнять полученные распоряжения, а штаб эскадры приступил к анализу первоначального, надо сказать, ошеломляющего успеха. Такого не ожидал никто. Ни один из русских кораблей не получил серьёзных повреждений, потери в экипажах также были минимальны. По расходу боеприпасов картина была следующая.

Среднекалиберная артиллерия успела расстрелять лишь немногим больше размещенного в освободившихся погребах количества 47-миллиметровых патронов и кранцев первых выстрелов. Убыль в основных погребах 120- и 152-миллиметровых боеприпасов сейчас ускоренными темпами пополнялась из отделений подводных минных аппаратов и минных погребов, забитых снарядами под завязку. Причем это пополнение явно перекрывало расход.

С тяжелыми снарядами дела обстояли несколько хуже. Их запас пополнить было пока неоткуда. Хотя, из опыта боя в Желтом море, оставшихся 65–70 снарядов на ствол главного калибра у новых броненосцев должно было гарантированно хватить на один день боя, точнее уже на полдня. А потом, в любом случае, нужно будет идти к транспортам, где есть все – от угля до снарядов. Сейчас на броненосцах шла перегрузка снарядов и зарядов из кормовых башен в носовые, стрелявшие намного больше и потому опустошившие свои погреба почти на четверть. После уравнивания боезапаса его оставалось еще на три часа боя с максимальной прицельной скорострельностью для первого отряда, а для более медлительных старичков – еще дольше. Так что поводов для беспокойства у артиллеристов тоже не было.

По расходу котельной воды и угля, а особенно масла было превышение нормы, но тоже в пределах допустимого. Гарантированно хватало запасов на двое суток хорошего хода. Состояние механизмов не вызывало опасений, и все отряды могли уверенно держать предписанную им боевым приказом скорость.

Из докладов Добротворского и Иессена следовало, что чугунные фугасные снаряды средних калибров часто дают разрыв даже при ударе о воду, образуя хорошо заметное облако черного дыма. Это позволяет надежно корректировать огонь, даже в такую мглистую погоду. Эти боеприпасы, признанные негодными еще в Порт-Артуре, имелись на каждом корабле. Их принимали при последней угольной погрузке, уже в перегруз, чтобы полностью разгрузить транспорт «Князь Горчаков» и отправить его в Шанхай с остальными. Планировалось израсходовать их на последних перед боем практических стрельбах, которые так и не состоялись. А вот теперь выяснилось, что это старье грузили не зря. Старые взрыватели системы Барановского оказались гораздо надежнее новых – двухкапсюльных Бринка.

При стрельбе на малые и средние дистанции большая часть этих снарядов все же долетала до конечной точки своей траектории, не развалившись в воздухе и избежав преждевременного взрыва. В условиях сильной мглистости горизонта, когда окрашенные в грязно-серый цвет японские корабли почти сливались с туманом и не были различимы через наши оптические прицелы, нуждавшиеся в достаточной силе света, по столбам дыма от разрывов этих снарядов удавалось все время четко корректировать стрельбу даже по скоростным и малоразмерным целям типа миноносец. Об этом немедленно проинформировали всех командиров кораблей.

Из обстрела «Чин-Иена» можно было сделать вывод, что для достижения решительного успеха в бою с броненосными кораблями желательно сближаться на минимальную дистанцию, стреляя прямо в борт. Все таблицы бронепробиваемости ничего не стоят, если снаряд встречается с толстой, пусть даже устаревшей, броней под острым углом. В этом случае наблюдается лишь эффектный и почти безвредный рикошет.

Кроме того, подтвердилось опасение, высказывавшееся еще на Мадагаскаре, что при сосредоточении огня нескольких кораблей на одной цели эффективность стрельбы снижается, из-за искусственного сдерживания её темпа, вызванного необходимостью различать «свои» и «чужие» всплески. Оптимальные результаты достигались, когда одну цель обстреливали не более трех кораблей.

Исходя из первой половины дня боев, было ясно, что Того пришлось-таки усилить дозоры в Корейском проливе силами флота. И на данный момент он располагает лишь четырьмя броненосцами, восьмью броненосными крейсерами и одним отрядом крейсеров из четырех единиц. Все остальные японские крейсера уничтожены, за исключением «Касаги», который тоже, судя по всему, потерял боеспособность. Таким образом, по крупным кораблям удалось добиться некоторого преимущества. Кроме того, сейчас тихоокеанскую эскадру, должно быть, усиленно ищут силами флота, что снова неизбежно его ослабляет.

Но это превосходство по железу было лишь на бумаге. Согласно расчетам штаба, по весу суммарного бортового минутного залпа японский объединенный флот почти в двое превосходит нашу эскадру. Если наши основные силы (1-й, 2-й и 3-й броненосные отряды, вооруженные разносортной артиллерией) были способны выпустить в минуту лишь чуть больше 13 тонн снарядов, то японские 1-й и 2-й отряды, вооруженные новейшими образцами артиллерии Армстронга (исключение лишь главный калибр «Фудзи», дающий один залп за две с половиной минуты), – почти 26 тонн.

Поэтому Рожественский приказал крейсерам, вплоть до кораблей второго ранга, с началом боя атаковать голову японской колонны, сближаясь на минимальную дистанцию. Их скорострельная артиллерия добавляет еще больше восьми с половиной тонн стали в минуту (8712 килограммов), что позволит заметно сократить неравенство. А отряды миноносцев, атакуя поочередно, могут отвлечь на себя часть японской артиллерии.

Однако у японцев было подавляющее превосходство в легких силах, которое нам нечем компенсировать. И они непременно постараются воспользоваться этим, применив торпедные атаки днем, а еще больше ночью. Поэтому нужно обязательно оторваться от противника до наступления темноты.

Около двенадцати с «Урала» доложили, что где-то рядом заработал передатчик. Телеграммы идут открытым текстом, и пришлось начать гасить их искрой. Пеленг определить не успели. Дозоры пока никого поблизости не видели. Но над «Суворовым» взвился сигнал: «Внимание по горизонту», немедленно отрепетованный всеми кораблями.

В начале первого командам разрешили обедать посменно. Бронепалубные крейсера ушли вперед, и их корпуса уже скрылись в молоке вновь сгустившегося тумана, лишь мачты еще маячили над дымкой. Эсминцы не поспевали за ними на почти встречной волне и сильно отстали. Следом шли «Россия» с «Громобоем», легко рассекая своими длинными корпусами тяжелую зыбь.

Вдруг в 12:09 из тумана впереди эскадры донеслись звуки боя. Связной миноносец тут же доложил, что «Жемчуг» и «Аврора» наткнулись на четыре японских истребителя и преследуют их на северо-западном курсе. Рожественский приказал передать на крейсера, чтобы не увлекались погоней, но едва сигнальщик с миноносца принял семафор с «Суворова», до всех кораблей эскадры докатился глухой грохот мощного взрыва, откуда-то с северо-востока. Почти сразу стихла и стрельба. Все замерли в ожидании, глядя на мостик миноносца, болтавшегося на волнах впереди броненосцев. Наконец он начал передавать фонарем полученное с крейсеров донесение, которое читали все, кто был на палубах, мостиках, в башнях: