Он схватил трясущейся рукой бутылку и опрокинул содержимое прямо в рот. Аллегра с ужасом следила, как судорожно дергается его кадык. Он же может задохнуться! Но вот наконец Ридли опустил бутылку, чтобы перевести дух. Его щеки заметно порозовели. Однако он все еще не утолил своей жажды, и когда вернулся хозяин со второй бутылкой, первая была уже пуста. Прежде чем приняться за новую порцию выпивки, Ридли мрачно взглянул на Аллегру:

– Ну, чего уставилась?

– Пожалуйста, милорд, – прошептала она, – не пейте так много.

– Ах, как трогательно! – саркастически расхохотался он. – Эй, малый, тащи сюда еще с полдюжины бутылок! Я выпью их за здоровье этого убитого горем создания!

Она сокрушенно вздохнула, чувствуя себя совершенно беспомощной. Должны же найтись какие-то слова, которые смогли бы уменьшить его боль, отвлечь от этого целенаправленного самоубийства! И Аллегра робко промолвила:

– С вашего позволения, милорд, я бы хотела сказать, что не видела никого храбрее вас. Ведь жизнь этого мальчишки висела на волоске. Никто другой не отважился спасти его от медведя. А вы… презрели опасность…

– Это, по-твоему, раны? – И виконт со смехом протянул вперед забинтованные руки. – Да я от шлюх получал царапины глубже, чем эти! И даже испытывал от них удовольствие. А ты царапаешься, когда с тобой забавляются?

Аллегра, потрясенная его пошлостью, отшатнулась. Стало быть, он решил снова прибегнуть к жестокости. И ей следует прикусить язык.

А Ридли приканчивал вторую бутылку, напряженно следя за ней, как будто ждал, а может, боялся, что она снова заговорит.

– Поди сюда, – буркнул виконт наконец, тыча пальцем на пол возле своего стула. А когда она покорно встала там, где сказали, и скромно потупила взор, он осведомился, вызывающе подняв подбородок: – Полагаешь, мне есть дело до того, что они обо мне подумают?

– Нет, конечно же, нет, милорд. – Но на самом деле это было не так. Аллегра отчаянно пыталась найти способ вернуть ему чувство собственного достоинства. – Это полукровки, нахалы и выскочки, ничем не лучше последнего простолюдина. Неужели их мнение волнует такого человека, как вы?

– Ну а твое мнение? – И виконт впился в ее лицо глазами, превратившимися в жидкий янтарь. Кажется, он даже затаил дыхание, ожидая ответа.

И ей в голову пришла дикая мысль, А чувствовал бы Ридли такое же унижение, если бы она не оказалась в свидетелях? Боже милостивый, да ведь он вообще мог не прикоснуться к шпаге, если бы там не было Аллегры. И ради нее он попытался принять вызов! Но зачем, разве не все равно, кем она его считает? Ведь Аллегра всего лишь ничтожная служанка в его доме. Однако девушка была твердо уверена, что ее мнение небезразлично высокородному лорду.

Девушка тотчас почувствовала себя виноватой. Тем более она обязана смягчить его боль! На память пришел «мистер Морган» и богадельня. Конечно, нужно похвалить его, признаться, что ей известно и про тайные визиты в богадельню, и про благотворительность. Что эти достойные деяния гораздо большее доказательство истинной отваги, а недавняя сцена не более чем момент минутной слабости. И Аллегра начала:

– Милорд, вы хороший человек. Даже несмотря на ваши… ваши затруднения с поединком…

– Мое бесчестье, хотела бы ты сказать, – горько скривился Ридли. – Мою трусость!

– Нет!

– Зови это как хочешь, – небрежно повел он плечами. – Переживу.

– Если вы способны это пережить, то зачем прибегаете к джину?

– А что ты посоветуешь мне сделать? Отсечь руку, которая держит бутылку?

– Нет, – тяжело вздохнула она, – просто постараться смириться с прошлым.

– Ну да, примерно как смирилась ты сама со своей пресловутой ненавистью, от которой вот-вот лопнешь! – издевательски рассмеялся Грей.

Аллегра проглотила бессильные слезы. Ну что прикажете делать? Он извращает невероятным образом каждое слово, которое могло бы успокоить и утешить его!

– Вот где найду я поддержку, – заявил он, взмахнув бутылкой.

– Пожалуйста, не надо! – прошептала девушка.

Ридли вскочил и навис над ней, откровенно глядя на вырез платья. Мохнатая бровь издевательски изогнулась.

– Если ты предложишь мне более приятный способ убить часок-другой, я обещаю, что не выпью больше ни капли!

Аллегра отшатнулась. Своими разговорами она умудрилась натолкнуть его на совершенно неожиданный вывод. Ах, если бы только усадить его на лошадь и заставить вернуться под безопасную крышу Бэньярд-Холла, под опеку Джагат Рама, она спасла бы от дальнейших безумств и Грея Ридли, и себя. Девушка решительно взялась за камзол и промолвила:

– Идемте, милорд. Вернемся домой. Вы как следует поужинаете, а я принесу вам укрепляющее. У меня припасено кое-что новое; надеюсь, оно придется вам по вкусу. А потом, если это вам поможет… – Девушка несмело улыбнулась, отчаянно моля о том, чтобы Ридли вспомнил те краткие мгновения тепла и нежности, что возникли между ними на ступенях у фонтана. – Я не забыла, что вы сказали там, у перекрестка. Если это поможет, я подольше задержусь у вас в комнате, чтобы вы могли на меня смотреть.

– Не иначе как я рехнулся, если такое сказал, – ухмыльнулся он. – А утешить меня ты можешь одним способом – оказавшись у меня в постели голой и покорной.

– Но… – Аллегра опешила от обиды и боли, – вы же говорили… мое лицо…

– Ты всего лишь очередная юбка! – рявкнул мужчина. – Если хочешь, можешь явиться ко мне в маске: меня интересует только тело! – Ридли язвительно засмеялся. – По крайней мере кое в чем я еще способен доказать, что остаюсь мужчиной! Понятно? – Он грубо схватил ее руку и прижал к своему возбужденному, топорщившему штаны копью. – Ну, поняла? – повторял Грей. – Видишь, что я мужчина?

– Ради всего святого! – взмолилась она, не в силах долее терпеть эту пытку. – Отпустите меня!

– Я – мужчина? – не унимался Ридли, дико сверкая глазами.

– Вы – чудовище! – вскричала Аллегра и выдернула руку со слезами на глазах. – И не достойны даже минутной жалости! – Швырнув на пол камзол, она выскочила прочь из комнаты. Прочь из таверны. Прочь из города. Прочь от горя, готового разорвать ей сердце.

– Ну что ты за глупая тварь? Неужели будешь тащиться за мной до самого Уэнлок-Эджа только потому, что я спасла от мальчишек твой хвост? – Аллегра уселась на лужайку в стороне от пыльной дороги и протянула руки к тощей дворняге. В спешке покидая Ладлоу, она и внимания не обратила на пса. Тогда все ее мысли занимало стремление поскорее убежать от Ридли.

Однако смышленый пес запомнил ее. И увязался следом, преданно виляя хвостом. А теперь радостно взлаял и подскочил к ней в объятия, уткнувшись холодным носом в шею.

Щекочущее прикосновение теплой шерсти почему-то напомнило о том, что соломенная шляпа так и болтается у нее на спине с той минуты, как Ридли стащил ее с головы. Ей давно следовало надеть ее как подобает. Солнце пекло вовсю. Наверное, оттого в висках зарождалась пульсирующая боль.