Хейзел почувствовала облегчение. Ей нравился ее Фрэнк. Поначалу его новый облик шокировал ее, девушка всерьез забеспокоилась, что и его личность тоже подверглась изменениям.

Но теперь об этом можно было забыть. Несмотря на всю новоприобретенную силу, Фрэнк остался тем же милым парнем. С теми же слабостями. И самую свою большую слабость он все так же доверял ей – волшебный кусочек дерева, который она прятала в кармане куртки напротив сердца.

– Знаю, и я очень этому рада, – она сжала его ладонь. – Сейчас я… волнуюсь не о тебе.

Фрэнк понимающе хмыкнул.

– Как дела у Нико?

Вообще-то она думала о себе, а не о брате, но все же проследила за взглядом Фрэнка на верх фок-мачты, где на нок-рее сидел Нико.

Нико утверждал, что ему нравится наблюдать, так как у него отличное зрение. Но Хейзел знала, что причина совсем в другом. Вершина мачты была одним из тех немногих мест на корабле, где Нико мог побыть в одиночестве. Остальные предложили ему занять каюту Перси, раз тот… ну, отсутствовал. Нико категорически отказался. И почти все время проводил на мачтах, где мог избежать разговоров с другими членами экипажа.

После превращения в кукурузу в Венеции его затворничество и замкнутость лишь усилились.

– Не знаю, – вздохнула Хейзел. – Ему многое пришлось пережить. Его схватили в Тартаре, держали пленником в том бронзовом кувшине, затем он своими глазами увидел падение Перси и Аннабет…

– После чего пообещал отвести нас в Эпир, – кивнул Фрэнк. – Нико определенно не командный игрок.

Он выпрямился. На нем была бежевая футболка с изображением лошади и словами: «Palio di Siena». Он купил ее всего пару дней назад, но теперь она стала ему явно мала. Стоит ему напрячь мышцы – и ткань на груди не выдержит.

Хейзел поймала себя на том, что буквально пялится на него, и поскорее отвела взгляд, пряча залившееся краской лицо.

– Нико мой единственный родственник, – сказала она. – Я знаю, с ним нелегко, но… спасибо, что ты к нему хорошо относишься.

Фрэнк улыбнулся.

– Эй, ты умудрилась сойтись с моей бабушкой в Ванкувере! Вот уж с кем бывает нелегко!

– Мне очень понравилась твоя бабушка!

Хорек Гейл подбежала к ним, пукнула и умчалась прочь.

– Фу! – Фрэнк помахал рукой, разгоняя вонь. – Что она вообще здесь делает?

Хейзел почти порадовалась, что сейчас они не на земле. В ее нынешнем нервном состоянии золото и драгоценности так и выскакивали бы у ее ног.

– Геката прислала Гейл наблюдать, – ответила она.

– Наблюдать что?

Хейзел подумала, что в присутствии обновленного Фрэнка, с его нынешней стойкостью и мощью, она вполне может попытаться немного расслабиться.

– Не знаю, – в конце концов вздохнула она. – Какое-то испытание.

В этот миг корабль резко клюнул носом.

Они с Фрэнком врезались друг в друга. Хейзел рукоятью своей спаты нечаянно провела самой себе прием Геймлиха и, постанывая и откашливаясь слюной с привкусом яда катоблепаса, скорчилась на палубе.

Сквозь боль она услышала, как носовая фигура, бронзовая драконья голова Фестус тревожно скрипит и выдыхает огонь.

Все еще плохо соображая, Хейзел подумала, уж не столкнулись ли они с айсбергом – но посреди Адриатики, да еще в середине лета?

Корабль накренился на левый борт, и послышался странный шум, напоминающий разрывы телефонных проводов.

– Нет! – взревел Лео где-то над ней. – Она жрет весла!

«Она?» – повторила про себя Хейзел и попыталась встать, но что-то огромное и тяжелое давило ей на ноги. До нее дошло, что это был Фрэнк, ожесточенно сопящий в борьбе с упавшей на него целой горой канатов.

Весь экипаж выбежал на палубу. Джейсон с мечом наготове перепрыгнул через них и побежал на корму. Пайпер была уже на квартердеке и выбрасывала в море все, что появлялось из ее рога изобилия, сопровождая это криками:

– Эй! Сюда! Ешь это, тупая ты черепаха!

«Черепаха?»

Фрэнк помог Хейзел подняться на ноги.

– Ты в порядке?

– Ага, – соврала Хейзел, обхватив руками живот. – Иди!

Фрэнк бросился по лестнице вверх, по пути снимая с плеча рюкзак, который тут же превратился в лук и колчан. К тому моменту, когда он добрался до штурвала, он уже выпустил одну стрелу и целился второй.

Лео в бешеном темпе колдовал с управлением кораблем.

– Я не могу втянуть весла! Прогоните ее! Сейчас же!

У чудом удержавшегося на мачте Нико лицо от удивления вытянулось.

– Стикс – да она огромная! – крикнул он. – Влево! Лево руля!

Последним на палубе оказался тренер Хедж. Но он компенсировал этот факт бурной деятельностью. Сатир взбежал по ступенькам, размахивая своей бейсбольной битой, и, не колеблясь ни секунды, горным козликом перепрыгнул через поручни с восторженным возгласом:

– Ха-ха!

Хейзел направилась к друзьям, собравшимся на квартердеке. Корабль содрогнулся. Послышался треск еще нескольких весел, и новые крики Лео:

– Нет, нет, нет! Что б тебя, чертова жирная свинья в панцире!

Добравшись наконец до кормы, Хейзел не поверила своим глазам.

Когда она услышала слово «черепаха», ей представилась маленькая симпатичная зверушка размером со шкатулку для драгоценностей, сидящая на камне посреди аквариума. Когда она услышала «огромная черепаха», ее мозг срочно доработал картинку, и в памяти всплыла галапагосская черепаха, которую девушка видела как-то раз в зоопарке, размеры панциря животины вполне позволяли на ней прокатиться.

Но она определенно не ожидала увидеть существо размером с целый остров. При виде огромного купола из черных и коричневых прямоугольников слово «черепаха» даже не вспыхнуло в мозгу. Панцирь скорее походил на осколок суши – холмы костной массы, сверкающие жемчужные долины, леса из водорослей и лишайника, реки морской воды, стекающие по выемкам между щитками…

По правому борту из воды, подобно субмарине, показалась другая часть монстра.

«Лары Рима!.. Это что, голова?!»

Золотые глаза с черными вертикальными зрачками-расщелинами были размером с надувной бассейн. Кожа поблескивала, как мокрая военная форма – коричневая с мазками зеленого и желтого. Красный беззубый рот вполне был способен проглотить Афину Парфенос за одну попытку.

Хейзел тупо наблюдала, как голова снесла еще с полдюжины весел.

– Остановите ее! – взвыл Лео.

Тренер Хедж скакал по панцирю, бил по нему своей бесполезной в данный момент битой и кричал: