А потом…

Потом последовала таинственная смерть Тань Юйлин и третья женитьба (на Ли Юйцин). А после было поражение японцев в войне. Плен. Долгие годы заключения сначала в советских, а затем в китайских лагерях для военных преступников.

За те пять лет, что венценосный пленник провел в Советском Союзе, он так и не смог избавиться от своих императорских привычек. За ним по-прежнему кто-нибудь да ухаживал. То обслуживающий персонал, то родственники, также оказавшиеся в плену. Они прибирали комнату, стелили ему постель, стирали и чинили одежду, подносили еду. Домашние не осмеливались в новых условиях именовать Сюаньтуна императором и обращались к нему: «Высочайший». Каждое утро они входили в комнату Сына Неба и, согласно древнему дворцовому этикету, кланялись своему владыке в ноги.

Чтобы избежать наказания, грозившего ему как военному преступнику, император передал Советскому правительству драгоценности, привезенные им с собой и хранившиеся в его кожаном черном саквояже с двойным дном. Рассыпной жемчуг, золотые и серебряные украшения, украшенные рубинами, сапфирами, бриллиантами и гранатами. Увы, пришлось расстаться и с золотым цилинем. Но не с его содержимым. План был надежно зашит в подкладку арестантской телогрейки богдыхана.

Однако отдано было далеко не все. Лучшую часть император оставил и велел своему племяннику надежно припрятать под второе дно чемодана. Оно оказалось узким, и вместить туда все было невозможно. Поэтому сокровища заталкивались, куда попало, даже в мыло. И все же места не хватило, многое пришлось просто выкинуть.

Однажды в вестибюль вошли переводчик и офицер. Держа в руке нечто блестящее, офицер обратился ко всем:

– Что это? Кто сунул это в испорченный радиатор машины, лежащий во дворе?

Сюаньтун тут же узнал украшения, которые по его просьбе выбросили племянники, но решил не признаваться. Качая головой, он сказал:

– Странно, странно, кто же это положил?

Русские не знали, как поступить. Потоптавшись некоторое время на месте, они ушли.

В 1950 году Правительство СССР подписало постановление о передаче бывшего императора властям КНР. Узнав об этом, Сын Неба в отчаянии едва не покончил с собой.

Девять лет, до конца 1959 года, он томился в тюремном заключении на родине. За это время научился работать физически. Дробил уголь молотком на небольшом предприятии по выработке кокса, занимался разведением овощей на тюремном огороде.

И боялся.

Дико боялся смерти. Страшился пыток, которые, как он считал, были неотъемлемым атрибутом коммунистических застенков. Ловил на себе косые взгляды родственников и тоже опасался, что племянники и братья донесут тюремщикам о том, что в заветном саквояже еще хранятся 468 специально отобранных украшений из золота, платины, жемчуга и бриллиантов.

Отдал сокровища сам.

Потребовал встречи с начальником тюрьмы и выложил на стол перед ним драгоценности.

– Вы, наверное, испытываете угрызения совести? – поинтересовался тюремщик.

– Да, я очень виноват перед китайским народом. Я совершил преступления! И им нет достойной кары! Я прошу прощения у народа, прошу прощения у компартии. Желаю своей работой искупить свою вину, стать новым человеком.

– Вижу, что вы перевоспитываетесь! – довольно воскликнул начальник.

Да, бывший император перевоспитался. Он даже «забыл» свое тронное имя Сюаньтун – «Всеобщее единение», приказав всем именовать его просто Пу И.

4 декабря 1959 года Верховный народный суд КНР принял решение об амнистии военного преступника Маньчжоу-Го.

Когда ему зачитывали постановление об освобождении, Пу И разрыдался.

Вернувшись в Пекин через тридцать пять лет после своего бегства из столицы, он зажил жизнью обычного гражданина КНР. Устроился на работу в Ботанический сад Института ботаники Академии наук Китая. Участвовал в «субботниках чистоты», трудился в теплице, изучал классическую китайскую медицину и сочинения Мао Цзэдуна.

Сам Великий Кормчий и его соратники тоже не оставляли реабилитированного без внимания. Из всего коммунистического руководства ему более всего импонировал премьер Чжоу Эньлай приветливый и простой в обращении с людьми. От встреч с ним на душе оставалось радостное чувство легкости, словно пообщался с близким родственником.

Осенью 1961 года гражданина Пу И в своей резиденции в Чжунаньхае принял Председатель Мао.

Со смешанным чувством переступил он порог Запретного города, столь хорошо знакомого ему с младенческих лет. Здесь почти ничего не изменилось. Разве что старые императорские дворцы и подсобные помещения после реставрации стали чуточку новее, а место многочисленных евнухов заняли не менее многочисленные секретари и телохранители главы китайских коммунистов.

Вальяжный и барственный красный богдыхан не произвел на гостя того впечатления, которого он ожидал от этой встречи. Толстый сибарит, любящий хорошо покушать и покутить с красивыми женщинами.

– Ты еще не женился? – спросил он, лукаво прищурившись.

– Еще нет, да я и не думаю…

Со своей третьей женой он давно расстался. Та уже успела снова выйти замуж.

– Как можно не думать? – расплылся в похотливой улыбке Мао. – Император не может не иметь женщины, ты можешь еще раз жениться!

Сам Председатель был женат четырежды.

– Это дело ты должен хорошенько обдумать и провернуть! Жениться надо осмотрительно, нельзя это делать кое-как, надо подобрать подходящий объект, создать семью. Это большое дело, которое связано с твоей последующей жизнью!

И вдруг без какого-либо перехода Великий Кормчий поинтересовался:

– Ну как, нашел что-нибудь в старых хрониках?

Пу И похолодел. Недавно он стал сотрудником Комитета по изучению исторических материалов при Народном политическом консультативном совете Китая. Большую часть времени просиживал над документами, относящимися к началу века и связанными с периодом правления Цыси и императора Гуансюя, своего предшественника и приемного отца.

– Я пишу автобиографическую книгу, – промямлил было.

– Знаю, знаю, – досадливо прервал его Мао. – Но не стоит слишком увлекаться описанием жизни своих предков. Это никому не интересно! Или ты ищешь что-то особенное?

В его голосе послышалась плохо скрытая угроза.

– Нет! Нет! – замахал руками Пу И.

– А то смотри, может, помощь нужна? Так я прикажу товарищу Кан Шэну, он живо все организует.

Глядя, как побледнело лицо собеседника при упоминании грозного имени секретаря ЦК КПК, курирующего органы госбезопасности, Председатель весело расхохотался.

– Ладно, ладно, расслабься. Лучше подумай о женитьбе.

Через полгода Пу И женился. Его четвертой и последней супругой стала тридцатисемилетняя медсестра Ли Шусянь.