Вернее Ханс был модником в детстве.

Качели продолжали свой монотонный ход вверх-вниз, издавая характерный стонущий скрип, какое издает железо, брошенное без масляного ухода. Ханс отталкивался ногами от земли, взмывал высоко вверх, а потом снова падал вниз. И снова, и снова, и снова.

Пронзительный скрип качелей раздавался так отчетливо и так рядом, будто Ханна и впрямь вернулась в прошлое в физическом смысле. Но сознание боролось с наваждением, напоминая о чем-то, что Ханна по какой-то причине забыла. Это – что-то важное и от этого даже зависят людские жизни.

Наконец, мозг начал пробуждаться, и сознание преодолело границу между сном и явью. Ханна с трудом открыла глаза.

В ушах слышался тихий звон, словно кто-то дунул в саксофон и застрял в нем губами, навечно вынужденный издавать противный высокий писк. Ханна медленно провела взглядом вокруг, начиняя мозг информацией для анализа, и вскоре он, точно компьютер, выдал данные.

Вокруг витает черный дым, от него першит в глотке, Ханна лежит где-то на улице, но по уровням крыш вдалеке понимает, что лежит она не на земле, а в буквальном смысле висит где-то в воздухе.

Снова раздался скулящий стон металла.

Качели.

Разве?

Давай же мозг, подскажи! Вы воюете на одной стороне!

Ханна чуть привстала на локтях, отчего в затылке тотчас же разразилась пронзающая боль. Ханна зажмурилась на несколько секунд, чтобы помочь мозжечку установить правильную ориентацию в пространстве. Снова раздался скрип металла. Ханна открыла глаза и, наконец, поняла.

Это были не качели. Это была пожарная лестница. А черный дым вокруг, уже почти разогнанный ветром, это последствия от взрыва гранаты. Ханна тут же осмотрела крепежи пожарной лестницы и поняла, что пора отсюда сваливать.

Ее взгляд упал на вечернее платье небесного цвета, запачканное кровью, и Ханна тут же вспомнила про незнакомку, попавшую в беду, из-за чего, собственно, Ханна и оказалась на высоте шестого этажа на умирающей пожарной лестнице, которая вот-вот норовила соскочить с разболтанных взрывом креплений и рухнуть вниз.

Ханна с трудом села и тут же замерла. Крепежные болты при каждом движении все больше вылезали из кирпичной стены, осыпающейся крошкой.

Надо уходить очень быстро, но в то же время очень аккуратно.

Ханна сразу составила план. Благодаря взрыву гранаты, выбились все стекла в радиусе четырех-пяти метров, и обе девушки как раз лежали на уровне шестого этажа прямо у подножия выбитого окна, гостеприимно раскрывшего свое нутро, в котором виднелся длинный коридор с дверьми, ведущими в номера.

Ханна затрясла девчонку за плечо.

– Очнись! Эй, очнись!

Девушка зажмурилась, словно ее мучил кошмар, разрушивший сладкий сон.

– Проснись! Пора уходить! – чуть сильнее затрясла Ханна.

Наконец, незнакомка открыла глаза, и по их виду Ханна поняла, что девчонке стало гораздо хуже. Наверняка, она пребывала в полусознательном состоянии и, вообще, перестала понимать, что происходит вокруг. С одной стороны, это, конечно, было тревожным сигналом, свидетельствующим о том, что потеря крови приближается к критической отметке. Но с другой стороны, ее нынешнее состояние позволяло Ханне делать с ней все, что она захочет, девчонка просто будет поддаваться напору и лететь туда, куда подует ветер. А потому Ханна решила извлечь хоть какую-то выгоду от ее плачевного состояния.

– Вот подоконник, переползи на него! – скомандовала Ханна.

Девчонка медленно повернула голову, не соображая, чего от нее требуют. И пока она пыталась понять, Ханна уже подтолкнула ее вперед, та поддалась, и уже через пару секунд свалилась с подоконника на пол внутри здания.

Ханна поспешила следом, и, оттолкнувшись от пожарной лестницы, едва успела с нее спрыгнуть, как металлический зверь с громким трагическим стоном оторвался от стены и с грохотом полетел вниз.

Надеюсь, Аларик, тебе хватило мозгов не высунуть свой нос из здания в этот момент.

Девушкам понадобилось еще около пяти минут, чтобы отдышаться и прийти в себя после оглушительного взрыва, прогремевшего точно над их головами. Ханна искренне поразилась тому, что они, вообще, выжили. Видимо, бог имел на них обеих планы, раз оставил в живых. Осмотрев себя и незнакомку на предмет целостности, Ханна сделала неутешительные открытия: хоть они и остались в живых, ранений все же не избежали. Осколок гранаты попал Ханне в мягкую часть голени, ей повезло, что он вошел неглубоко, а потому одним резким рывком Ханна вытащила острую металлическую пластину длиной пять сантиметров. Кровь тут же брызнула из раны. Ханна разорвала брючину и туго замотала рану лоскутом. Этого хватит на какое-то время.

Девушке повезло не меньше: острый осколок гранаты разрезал правый бок под ребром на десять сантиметров. Ханна даже могла видеть проступающую сквозь поврежденные мягкие ткани кость ребра. Но девчонка держалась молодцом, даже когда Ханна разорвала ее подол и сделала импровизированную давящую повязку.

– Прижми вот здесь! – скомандовала Ханна.

Девушка повиновалась и молча надавила на плотный слой ткани, зажимая кровоточащую рану.

– Как тебя зовут? – спросила Ханна, чуть погодя.

Они сидели напротив друг друга, прислонившись к стенам длинного коридора.

– Нина, – тяжело выдохнула девушка.

Ханна наблюдала за ней, пытаясь вызвать в памяти ее лицо. Но сколько она ни старалась, она не могла ее вспомнить. И все больше Ханна уверялась в том, что они незнакомы, но девчонка определенно знает ее! Она назвала ее по имени. По имени, данному ей с рождения.

– Откуда ты знаешь меня? – спросила, наконец, Ханна.

Девушка тяжело открыла глаза, ей становилось все труднее пребывать в сознании, время шло против нее.

Нина смотрела на офицера, не понимая ее вопроса. Нина все больше продвигалась к критической степени кровопотери, а потому мысленные способности затормаживались и даже переставали функционировать. Но Нина поняла, о чем спросила офицер. Нина, охваченная паникой из-за риска сорваться с пожарной лестницы и упасть с высоты седьмого этажа, не контролировала видения, и когда она назвала офицера по ее первому имени, которое она тщательно старалась скрывать, Нина даже не отдавала себе отчета в том, что произносит какую-то тайну очень важную для женщины.

Как теперь объяснить полицейскому то недоразумение? Ведь теперь она точно не отвяжется. Нина прямо видела, как от Ханны исходили желтые дымчатые ручьи недоверия, особенно сейчас это было опасно, когда все нервы и мускулы офицера напряжены до предела из-за обстоятельств.

Нина бы могла отбросить все страхи и предрассудки и рассказать офицеру все, как есть: она знает, что Ханна – на самом деле мужчина по имени Ханс, сменивший пол десять лет назад; Ханс скрывал этот факт долгое время, но в полицейской академии завистники обнародовали личное дело с копией свидетельства о рождении, и тут же Ханс был подвергнут всеобщему осмеянию и гонениям. Каждый день теперь для Ханса был соревнованием «Быстрее, выше сильнее» со слабовидящими зрителями и болельщиками, которые поверят в ее победу, только если она обгонит соперников на десятки километров. Иначе Ханне не выжить. Окружающий мир поглотит ее, разжует и перемелет, переварит в желудке и смоет в унитаз, как ненужное дерьмо, посмевшее возомнить о себе, как о человеке.