— Ему уже шестнадцать зим, протус! Никто в таком возрасте не решается жечь свою душу. Это верная смерть!

— Ты же видишь, у него нет выбора! — продолжал настаивать Джамал. Джек к этому времени собрался с силами, и с трудом, но поднялся с колен.

— Тогда пусть сам дойдёт до жертвенника, без помощи! — голос невидимого жреца был наполнен льдом.

— Иди вперёд, ученик. — произнёс воин Тароса. И Джек пошёл. Каждый шаг давался ему труднее предыдущего, давление сверху нарастало, и вдобавок в районе солнечного сплетения появилась боль. Стиснув зубы, еле передвигая ноги, парень двигался вперёд. Считать шаги, даже просто посмотреть, куда он движется, Джек не мог. В глазах уже давно потемнело до такой степени, что он вообще перестал видеть.

— Хм, прошёл первый барьер. — сквозь гул пульса в ушах раздался голос незримого жреца. — Но дальше станет только сложнее, а он уже еле переставляет ноги.

— Он справится. — откуда-то издали послышался голос учителя. — Ему ещё спасать чистую душу.

Слова Джамала придали сил, и Джек сделал ещё несколько шагов вперёд, прежде чем его ноги не выдержали давления, и он рухнул на пол. Другой бы давно сдался, но Галл был упрям, а ещё он знал, ради чего так напрягается. Поэтому парень, превозмогая боль в груди и давление сверху, поднялся на локти, а затем пополз, к по прежнему невидимой цели. Сквозь гул, откуда-то издалека, донёсся голос учителя:

— Вспомни, чему я тебя учил!

Учил? Кто? Плевать, нужно двигаться вперёд!

Кажется, он пару раз терял сознание, затем приходил в себя, и полз дальше. Остановился, когда рука, с трудом выброшенная вперёд, упёрлась в преграду. Это было новое испытание для измученного тела — каменные ступени. Взбираться вверх оказалось ещё сложнее, чем ползти. На преодоление каждой ступени, казалось, уходила целая вечность, но Джек не сдавался.

Когда его рука в очередной раз не упёрлась в преграду, он рванулся вперёд с удвоенной силой. Рывок, ещё один, ещё. Зубы в крошево от усилий, но на боль плевать! Он чувствовал — осталось совсем немного, он должен справиться.

— Останови его, протус! — голос жреца был подобен громовому раскату. — Он сделал это, хоть я и не хочу верить своим глазам. Помоги своему ученику, иначе он умрёт, свалившись с жертвенника.

Незримая сила схватила Джека за руки, и перевернула на спину, словно пушинку. Он попытался сопротивляться, но тут же услышал голос Джамала:

— Успокойся, ты добрался до сердца храма. Приготовься повторять за жрецом, он подскажет нужные слова!

— В ночной тишине! — вновь громом прозвучали слова.

— В ночной тишине. — прошептал искусанными губами Джек.

— При свете дня!

— При свете дня. — слова парня почти не слышны.

— Да убоится Скверна меня! — Гром с каждой фразой нарастал.

— Да убоится скверна меня. — неожиданно окрепшим голосом произнёс заражённый.

— Тарос, сожги мою душу, дабы враг не имел надо мной власти!

— Тарос, сожги мою душу, дабы враг не имел надо мной власти!

Миг, и тьму смело потоком ослепительного света. Он был настолько насыщенным, плотным, что заменил собой воздух. Хватило одного вдоха, чтобы всё тело Джека превратилось в свет. А в следующий миг парень понял, что он сам становится светом, полностью раствопяясь в нём. Крохи сознания воспротивились этому, забились, в тщетной попытке освободиться. Накатил безотчётный, всепоглащающий ужас, смывая остатки здравого смысла. И то, что осталось от Джека, неистово взмолилось тому, кто его сейчас уничтожал.

Помощь пришла, но совсем от другого. Внезапно рядом с растерзанным, разорванным на куски сознанием появилось нечто родное. Оно остановило безумный свет, успокоило его. А потом Джек увидел лицо Марики. Нет, не той худой девчонки с русыми косичками и печальным взглядом человека, перенёсшего тяжелую болезнь. Это было лицо молодой женщины. Она улыбнулась Джеку, и эта улыбка придала сил.

— А-а-а! — сознание в тело вернулось рывком. Бывший детдомовец, а ныне ученик воина Тароса обнаружил себя, сидящего на каменном возвышении, посреди огромной сферической залы. Пространство освещалось сотней, если не тысячей свечей, и такое же количество теней причудливо двигались по каменному полу, создавая видимость, будто пол покрыт слоем воды.

Всего этого Джек не замечал. Сейчас его волновало другое — в сердце появилась пустота. Нет, не та пустота, из-за которой не хочется жить, а другая.

— Приветствую тебя, новорождённый рит Тароса! — громогласно прозвучал голос жреца, по прежнему скрывающегося от взгляда парня. — Я стал свидетелем чуда! Протус, ты знаешь правило. Новик лишается права на свободное перемещение, и у него ровно одни сутки, чтобы добраться в лагерь для новичков.

— Вставай, рит. — голос Джамала был спокоен, и всё же в нём слышались лёгкие нотки если не радости, то веселья. — Нам следует поспешить, не стоит гневить Тароса.

Всю дорогу до порта Джек ощущал сильное жжение на левой щеке. Прикосновение к ней вызывало боль, но он всё же ощупал место ожога, правда так и не понял, что там. Джамал, молчавший от самого храма, заметил попытки бывшего ученика, и остановился.

— Тир, не советую без причины касаться священного символа, Тарос может неправильно растолковать твои действия. Смотри. — воин извлёк из ножен широкий кинжал, ослепительно блеснувший на солнце, и поднёс клинок к лицу парня. Джек увидел на лезвии, будто в зеркале своё отражение. На левой щеке красовался ровный, идеально круглый ожог, очерченый чёрной окружностью. Словно кто-то сделал татуировку, а затем внутри нёё поставил клеймо.

— Что это, учитель? — спросил Джек, и тут его взгляд зацепился за тату, расположенную на щеке Джамала.

— Ты верно понял. Это печать Тароса, тир. Она предупреждает каждого встречного, кто ты такой, и защищает от Скверны. Да, отныне ты часть моего народа, а значит будешь обращаться ко мне по званию. Я — протус — тысячник. Ты — рит — новобранец. Чуть выше стоит ритус — рядовой воин, он носит печать с одной чертой, разделяющей круг на две половины. Вот так. — теперь уже бывший учитель убрал кинжал в ножны, подобрал на земле веточку, нарисовал ей в дорожной пыли кружок, и разделил его на две части прямой линией. Рядом тут же нарисовал ещё один кружок, уже с двумя вертикальными линиями, расположенными паралельно. — Такую печать носит критус — десятник. Если кружок разделён двумя линиями крест на крест, это ротус — сотник. Мою печать ты видел. Больше тебе знать пока рано. А теперь повтори, что я тебе только что рассказал.

* * *

Через пару часов Джек очутился на борту небольшого парусного судна, и, стоя на палубе, наблюдал, как Джамал быстро удаляется от пристани. Новобранец хорошо запомнил последние слова тысячника.

— Запомни, рит — сейчас ты никто. Но, всё в твоих руках. Добейся звания критуса, и я вновь смогу взять тебя в ученики.

Несколько секунд, и могучая фигура протуса растаяла в портовой суете, оставив Джека наедине с чужим миром, законы которого молодому воину ещё предстояло узнать.