Помню укор: «Денис, ты же не пьешь?»

И все, конец фильма за минуту да титров. Как будто гномы в моей голове решили, что пора заканчивать сеанс, потому что в стаканчиках закончился попкорн.

А я ведь правда не пью.

Вернее, иногда люблю потянуть хороший коньяк или виски, но обычно в качестве расслабления после тяжелого дня или если загарпунил «жирную» сделку. Но чтобы вот так, накачиваться алкоголем бессмысленно и беспощадно…

Со мной такого давно не было.

Кажется, после двадцати пяти ни разу.

Я же, вроде как, веду спортивный образ жизни, качаюсь и жру всякий спортпит, хоть и курю иногда.

Первое что я чувствую сразу после того, как угрызения совести перестают доедать мозг — головная боль. Она не сильная, но тупая и назойливая, как комар ночью. И от нее хочется избавиться, желательно вместе с головой.

— Не благодари, - раздается где-то надо мной голос Инны.

И тяжелое дно стакана с парой шипящих таблеток выразительно бабахает о поверхность прикроватной тумбочки. Эффект этого примерно такой же, как если бы у меня в висках в унисон разорвались две ядерные бомбы точечного действия.

Что тут делает Инна?

Я спускаю ноги с кровати, наугад тянусь к стакану и жадно выпиваю все. Огрызок кислой таблетки продолжает шипеть у меня на языке, но это именно то, что нужно — просветление. Я нарочно не спешу его проглатывать. Вместо этого разглядываю стоящие передо мной ноги Инны. Выше — ее белье, прикрытое краем моей разорванной рубашки. Еще выше — скрещенные на груди руки.

Ни намека на лифчик.

— Почему ты выглядишь так, будто мы трахались всю ночь? — Я не собирался спрашивать вслух. Само получилось. Очевидно, что я был в том состоянии, когда даже Соне не удалось бы добиться от меня даже пары фрикций.

— Потому что мы трахались всю ночь, - спешит разрушить мою уверенность Инна. — Помнишь, как в тот новый год, когда ты сделал мне предложение: выпили на двоих две бутылки виски и утром не помнили, что творили?

Она ведет себя так, будто ничего такого не произошло: она не устроила скандал нам Соней, не ввалилась к моей любовнице и не расцарапала ей лицо, а я не избегал ее звонков целую неделю.

— Решила сменить стратегию? — Я поднимаюсь, превозмогая боль в суставах, разминаю ноги и спину, делаю простую растяжку, чтобы разогреть тело. — Инна, какого хуя происходит?

— Ты мне скажи. — Она усаживается на кровать, закидывает ногу на ногу, нарочно откидываясь так, чтобы полы рубашки разошлись и ее сиськи вывалились наружу. —Я с ума схожу, почему мои муж избегает звонков, почему не ночует дома, почему я чувствую себя вдовой при живом мужем.

— Тебе не идет прикидываться дурой, - отбриваю любые попытки сделать вид, что у нас все в порядке. — Откуда узнала адрес Юли?

То, что Инна рассчитывала на другой итог ее «я_милая_жена» монолога, очень явно написано у нее на лице. Она даже не может понять, что случилось. Качает носком правой ноги, постепенно доводя амплитуду и скорость до убийственной. Если бы под ее пяткой была педаль для выработки электроэнергии, этого хватило бы, чтобы осветить весь Шанхай.

— Эта курица приходила к тебе? Нажаловалась? Требовала меня наказать?

— Вижу, вы мило пообщались. До того, как ты превратилась в охеревшую львицу или после? Может я чего-то не знаю, Инна? Может, вы там и чаю успели выпить с плюшками?

— Твоя блядина орала мне в лицо, что ты обязательно меня накажешь, - фыркает жена. — Клялась даже чем-то.

Вот это ближе к истине, но все равно никак не объяснят тот факт, что Инна решила поиграть в Мать Терезу и простить мне все грехи.

Я заканчиваю делать зарядку - и даже этих пятнадцати минут достаточно, чтобы я снова почувствовал себя живым и даже местами бодрым. Когда иду в душ, Инна тут же увязывается за мной. Раздеваюсь при ней — член она мой, что ли, не видела? — захожу в душевую кабинку и не закрываю дверцу.

Холодная вода — то, что нужно. Моментально приводит в чувство и напоминает мыслям, что им пора выползать из алкогольного анабиоза.

— Денис, я больше не хочу с тобой воевать, - слышу покаянный голос жены. — Я люблю тебя и знаю, что в глубине души ты меня тоже любишь. В любых отношениях наступает кризис — это нормально. Мы можем с ним справиться. И я считаю, что ребенок очень этому поспособствует.

Типичная бабская логика: в любой непонятной ситуации — рожай. Ну а вдруг постоянный недосып, отсутствие нормального секса и перспектива получить вместо «яжежена» - «яжемать» положительно повлияют на трещащий па швам брак?

Я мою голову, споласкиваюсь, оборачиваю вокруг бедер полотенце и выхожу к ждущей моего вердикта Инне. Она тут же тянется ко мне, буквально виснет на шее с намерением поцеловать, я успеваю разжать ее пальцы и отодвинуть, словно надоевший предмет мебели.

— Ин, я развожусь с тобой.

Жена сначала энергично кивает, а потом, когда до нее доходит смысл фразы, тупо переспрашивает:

— Что, прости?

— Развод, Инна. Никаких общих орущих личинок. — Да, я циник. — Я еще слишком молод, чтобы быть отцом, а ты уже слишком истеричка, чтобы становиться матерью.

Будет не честным сказать, что слова о разводе повергают в ступор только Инну.

Я тоже чувствую себя странно. Столько раз мысленно прокручивал эту ситуацию в голове, приставлял, как пошлю ее на хрен, что в итоге сделал это в самой неподходящей ситуации, когда жена пришла с мировой и сделала все, чтобы дать понять — она в очередной раз готова меня простить. А я сказал, что она может валить на хрен.

Фигурально, но все-таки.

Я возвращаюсь в комнату, беру свежую рубашку, белье и костюм, модный галстук. Спокойно одеваюсь, пока Инна продолжает изображать колонну в ванной моей холостяцкой квартиры.

Все на хрен.

Я хочу развод.

Я вообще больше не буду связываться с женщинами, останусь до старости холостым и свободным, как ветер.

Никаких жен, никаких постоянных, имеющих мозг любовниц.

Никаких малолеток.

Инна выходит из ванной, когда я в который раз безуспешно пытаюсь завязать галстук. Давно обещал себе научиться справляться с этой удавкой, но по закону жизни мы перестаем учиться, когда под рукой всегда есть кто-то, способный помочь.

Жена не орет, не задает вопросов. Просто подходит, отбрасывает в стороны мои руки и медленно, с расстановкой, завязывает красивый узел.

— Ты всегда был криворуким, - с выразительной иронией говорит Инна.

— А ты всегда умела об этом напомнить.

— Денис, я не дам тебе развод. И не мечтай.

— У нас нет общих детей, Ин. И либо ты перестанешь корчить Жанну д'Арк и согласишься на мои условия, либо не согласишься и будешь в жирном минусе.