Наконец устал и Джереми. Перестав трясти свою жертву, он нанес ему всего один пинок – но какой! Ноги у Джереми всегда были особенно сильны, сапоги он носил тяжелые и прочные, так что результат вышел поразительный: мистер Плоуден взмыл в воздух и улетел лицом в колючий кустарник.

«Этими ранами он вряд ли захочет похвастаться!» – удовлетворенно хмыкнул Джереми, вытирая пот со лба.

Потом он пошел и вытащил из кустов своего поверженного врага – Плоуден был на грани обморока. Джереми отряхнул его, поправил, как смог, белый воротничок, нахлобучил широкополую шляпу на всклокоченные волосы и усадил Плоудена на мох, чтобы тот пришел в себя окончательно.

Потом он пошел и вытащил из кустов своего поверженного врага

– Спокойной ночи, преподобный Плоуден, спокойной ночи. В следующий раз захотите кого-нибудь ударить – не ждите, пока противник повернется спиной, это раздражает. Ах, да у вас, должно быть, голова болит. Я бы вам посоветовал отправиться домой и хорошенько выспаться!

С этими словами Джереми отправился своей дорогой, исполненный радости и покоя.

Когда он добрался до коттеджа Чезвиков, там царило смятение. Старая мисс Чезвик серьезно заболела – боялись, что у нее апоплексический удар. Джереми все же удалось вызвать Еву, всего на минуту. Она спустилась к нему, вся в слезах.

– О бедная тетушка, она так больна! Мы думаем, что она умирает!

Джереми пробормотал неловкие слова утешения – он действительно был расстроен. Ему нравилась старая мисс Чезвик.

– Я завтра еду в Южную Африку, мисс Ева! – сказал он.

Ева сильно вздрогнула и покраснела до корней волос.

– В Южную Африку? Зачем?

– Собираюсь найти Эрнеста. Мы боимся, что с ним что-то случилось.

– О, не говорите так! Возможно, он… просто сильно чем-то занят и не может написать.

– Еще я хочу вам сказать, что видел мистера Плоудена и вас.

Она снова покраснела.

– Мистер Плоуден был очень груб.

– Я тоже так подумал. Но я думаю, теперь он очень раскаивается в содеянном.

– Что вы имеете в виду?

– Только то, что я его тряс, пока чуть не оторвал его уродливую башку!

– О мистер Джереми, как вы могли! – воскликнула Ева строго, но в глазах ее не было ни намека на строгость.

Из дома послышался голос Флоренс, зовущей Еву.

– Я должна идти.

– Что-нибудь передать Эрнесту, если я его найду?

Ева заколебалась.

– Я все знаю, – спокойно сказал Джереми, отводя глаза.

– Мне нечего ему… Скажите, что я его очень люблю!

С этими словами Ева повернулась и опрометью бросилась наверх.

Состояние мисс Чезвик ухудшалось. Один раз она пришла в себя, начала что-то бормотать – но затем вновь погрузилась в забытье, от которого уже больше не очнулась.

К счастью, ее состояние было столь тяжело, что услуги священника ей не требовались – ибо еще некоторое время после событий, описанных в предыдущей главе, мистер Плоуден был решительно не в состоянии исполнять свои обязанности. Встряска ли была тому виной, финальный удар или общее моральное потрясение – но в итоге преподобный был вынужден оставаться в постели в течение нескольких дней. Первой службой, которую он провел после болезни, стало отпевание почившей мисс Чезвик в фамильной гробнице Чезвиков – единственном земельном владении, оставшемся в их распоряжении. Позднее Флоренс заметила в разговоре с сестрой, что в этом таилась странная ирония: владения в несколько сотен акров постепенно сжались до нескольких квадратных футов земли, в которой упокоились почти все представители рода…

После похорон тетушки сестры Чезвик вернулись в коттедж, показавшийся им опустевшим. Они обе любили старушку, особенно Флоренс – и потому, что обладала более чувствительной натурой, и потому, что провела с ней больше времени.

Однако горе молодости перед уходом стариков не длится вечно, и через месяц или чуть более этого срока сестры почти справились со своими печалями. Теперь на первый план выходил вопрос, что им делать дальше. Небольшая собственность, оставленная им тетушкой, была разделена поровну, коттедж теперь находился в их совместном пользовании. Это позволяло им жить более или менее самостоятельно, однако не было никаких сомнений, что положение Флоренс и Евы оставалось довольно шатким и плохо защищенным. Тем не менее они не сдавались – вернее, не сдавалась главным образом Флоренс, сразу взявшая бразды правления в свои руки. В Кестервике они знали всех, и все знали их – поэтому было решено остаться здесь и не рисковать, пускаясь в сомнительное плаванье по морю жизни в Англии на правах бедных сирот.

У Флоренс были и свои причины настаивать на том, чтобы остаться в Кестервике. Она окончательно пришла к мысли о том, что ее сестра Ева должна выйти замуж за мистера Плоудена. Не то чтобы преподобный ей нравился – все инстинкты Флоренс восставали против этого человека. Однако, если Ева не выйдет за него, всегда будет сохраняться опасность того, что со временем она все-таки выйдет за Эрнеста, но Эрнест – в этом Флоренс поклялась сама себе страшной клятвой – не должен достаться Еве. Предотвращение этого брака стало главной целью жизни Флоренс. Ревность и ненависть к сестре стали частью ее натуры; месть превратилась в злую путеводную звезду, которая отныне вела Флоренс по жизненному пути. Может показаться совершенно ужасным, что такая молодая женщина растрачивает лучшие годы своей жизни на подобную цель – но ничего не поделать, именно так все и обстояло.

Странная у нее была натура, у Флоренс Чезвик. Дикая, необузданная, равно готовая и к неистовой любви, и к неукротимой ненависти. Маятник в ее душе с невообразимой легкостью мог качнуться от одной крайности к другой. Она считала, что Ева ограбила ее, украла у нее возлюбленного – и платила Еве тем же. Ничто не могло отвлечь ее от исполнения жестоких планов. Что могло быть подлее, чем сознательное, хитроумное разлучение двух людей, любивших друг друга всем сердцем? Флоренс не строила иллюзий, не оправдывала себя – и не колебалась. Она не была лицемерной, и она прекрасно знала, что для всех было бы лучше, если бы Ева вышла за Эрнеста и оба они нашли счастье в своей любви. Флоренс не могла этого допустить. Если Ева и Эрнест встретятся, Флоренс уже не сможет им помешать, ибо даже самая слабая из женщин становится сильной, опираясь на руку возлюбленного. Флоренс понимала это слишком хорошо – и потому поклялась себе, что Эрнест и Ева не должны встретиться, по крайней мере до тех пор, пока между ними непреодолимой преградой не встанет мистер Плоуден. Определившись с целями, жертвами и тактикой, Флоренс приступила к подготовке оружия.

Однажды, примерно через месяц после похорон старой мисс Чезвик, мистер Плоуден напросился в гости – якобы для уточнения каких-то бесконечных подробностей графика посещения прихожан. Еву он не видел с того самого знаменательного дня, когда Джереми воплотил свою теорию Большой Встряски в жизнь – главным образом потому, что сама Ева тщательно избегала этих встреч.