Так появилась программа эмиграции. Так в учебниках пишут, что она так появилась. На самом деле первые лифты были запущены намного раньше, чем эта гениальная мысль зародилась в умах колониального начальства. Для того, чтобы теория Уилсона-Пенроуза претворилась в жизнь, потребовалось двадцать лет, и еще двадцать — для того, чтобы первый примитивный лифтоносец прибыл в систему альфы Центавра и обнаружил там не одну, а целых две пригодных к заселению планеты. На Земле в это время жило десять миллиардов человек.

Врет тот гад, что уверяет нас, будто правительства всерьез борются с перенаселением. Чем больше народу, тем легче управлять нищей, злобной толпой. Но чем больше жителей, тем больше и бунтарей. Бунтарей начали ссылать на самые похабные из новооткрытых миров — того, кто счел Миктлан пригодным для человека миром, я заставил бы самого там поселиться. Понимаю, он не знал, что корка этой пародии на планету рвется не хуже гнилого савана, а под ней — лед, вода и лудлы, но подумать-то можно было, что жить на спутнике газового гиганта ненормально! А самые приятные местечки, вроде Мундо-дель-Парадизо, застолбили те, кто в прежние века селился бы на Ривьере.

Организованная, форсированная, лихорадочная эмиграция началась намного позже — чуть менее века назад. За это время Землю покинуло два миллиарда человек. Три, не то четыре миллиона из этого числа осели на Луне — в основном сектанты или беглецы от правосудия (лунные коридоры все же приятнее — и пригоднее — для жизни, чем оледенелые равнины Тартара). Среди них были и родители некоего Миши Макферсона со своей группой генобмена. А также алиенисты, бахаисты, кришнаиты, уикканцы, дуэйнсиане, евангелисты и прочие, прочие, прочие.

Но вот что интересно — я никогда раньше не задумывался: а почему именно так проходит этот странный процесс? Почему в таком бешеном темпе, безоглядно, бездумно? Кто вообще позволил Комитету по развитию внеземных колоний превратиться во всемогущего монстра? Не верю я, что правительства локальные и региональные по доброй воле посадили себе на шею этакую гориллу. Так какая же сила дает Службе неограниченную власть? Захочет Служба — и враз будут урезаны квоты на выезд для непокорных. А с ними — и финансирование, и квоты на рождаемость. Я-то помню, отчего пятнадцать лет назад вдруг упал демсдвиг в Индии — за два десятилетия до этого взбунтовалась Калькутта. Все двадцать миллионов калькуттцев. Началось это, вероятно, приступом берсерк-психоза, но буйство мгновенно приобрело окраску не то политическую, не то религиозную. И тогда Служба взяла город в свои руки. Не знаю, как это им удалось, но они провели принудительную репрографию двадцати миллионам индусов. После принудительной стерилизации. Чтобы не возмущались. А квоты на выезд снизили для всей страны. Урок был усвоен.

Нечто подобное я высказал своей спутнице, покуда мы пробирались петляющими дорожками сквозь заросли карликового боярышника. На ветке сидела птица, поклевывая тяжелые гроздья пламенно-красных ягод и глядя на нас смурным черным глазом. Я мог ее понять — голову птицы гнула к земле массивная серебряная корона. «Вот, — подумалось мне с грустью, — все носят инфоры. Кроме меня…»

— Ой, как здорово! — воскликнула Элис, прерывая ответную тираду. — Король воронов!

— Это не корона, — поправил я. — Это контрольный обруч. За здешними птицами приглядывает сьюд. Иначе тупые создания бьются о купол — не могут приспособиться к лунному тяготению.

— Как романтично. — Девушка надула губки. — Ну хоть «никогда» он говорить умеет?

— Nevermore! — высказался ворон с непередаваемым акцентом, от которого старик Эдгар в гробу бы перевернулся. — Вы к Банко?

— Ага, — ошеломленно отозвался я.

— Я ему пер-редам! — каркнула птица, срываясь с ветки.

— Чертова кукла, — пробормотал я, провожая улетающего ворона взглядом. Крылья его взмахивали нечасто и мерно — явно птицей управляли извне.

— Так о чем мы говорили? — обронила Элис.

— О колонизации, — отозвался я. — Проклятая птица… хоть бы дорогу показала.

Элис тряхнула головой, будто отгоняя назойливую мысль.

— Верно, — пробормотала она. — Вы еще так смешно рассуждали… словно нынешний период экспансии продлится долго.

— А это не так? — Я поднял брови. — Демографическое давление…

— Остается постоянным, я знаю, — девушка нетерпеливо закивала. — Но это аргумент не в вашу пользу. Если от экспорта населения на отдаленные миры нет никакой пользы для перенаселенной Земли… то в его продолжении должен быть другой смысл. Я бы сказала… неочевидный.

— То есть вы считаете, что колонизация — это тупиковый путь развития?

— Нет, — Элис досадливо помотала головой; ее коса закачалась, как маятник. — Я говорю, что колонизация только землеподобных миров — это тупик. Их ведь не так много… они встречаются только в системах определенного типа… Сколько сейчас человек живет на Луне? — поинтересовалась она безо всякой связи с предыдущим.

— Около трех миллионов, — подсказал я.

— А могло бы?

Я поднатужился.

— Миллионов тридцать точно. — На самом деле и больше. Но тогда мы сильно начнем зависеть от привозного водорода.

— В Солнечной системе, — напомнила Элис, — около десятка тел сравнимых с Луной размеров. Это триста миллионов. Солнечная, альфа Центавра, звезда Барнарда — вот вам первый миллиард. Причем перебросить его можно было бы лет за тридцать, включая время полета лифтоносцев.

Я открыл было рот, чтобы возразить, и понял, что крыть мне нечем. Средства, которые Колониальная служба вкладывала в дальние рейсы, можно было бы бросить на создание армады лифтоносцев ближнего радиуса действия. Увеличить темпы переброски… и скорость расселения человечества с переполненной Земли. За две сотни лет Служба выбросила с планеты всего два миллиарда. А могла — шесть. При затратах стократ меньших.

— Нет, — покачал я, наконец, головой. — Не верю. Слишком красиво получается. Если это так выгодно…

— Почему так не поступают? — понимающе глянула на меня Элис. — Очень просто. Потому что такие колонии быстро стали бы независимыми.

— Не понял! — Сам я пришел к обратному выводу.

— Разные параметры зависимости, — коротко пояснила Элис. — Для выживания в агрессивной среде требуется, как минимум, собственная высокотехнологичная промышленность. Как у вас… у нас, — поправилась она тут же, — на Луне. А для выживания на террестроидной планете типа той же Мундо-дель-Парадизо — в первую очередь сельское хозяйство. Кем проще помыкать — крестьянами на чужой земле или техниками в родных куполах?

Определенная логика в ее словах была.

— По-вашему, выходит, что Службе нужны зависимые колонии? — уточнил я без нужды.

Элис кивнула.

— А какого лифта? — поинтересовался я. — Они и так могут перекрыть связь любой колонии с метрополией. Зачем им лишний способ давления?