Хотя, сейчас меня уже никто не остановит — она выбрала меня, сама согласилась, и теперь я сделаю ее своей.

К черту все!

Я дал ей возможность уйти, теперь уже не отпущу!

— Раш, — выдыхает хрипло, ловя ртом воздух, хнычет и трется об меня, двигая бедрами навстречу.

Оглядываюсь, только сейчас, кажется, сообразив, что мы все еще в ванне. Горячий пар мешает дышать, места так мало, что ни о какой смене позы и речи не идет.

Проклятье, не самое удобное место для первого раза!

Подхватив Миху на руки, выхожу из душа. Не тратя времени, зная, что выдержки точно не хватит, чтобы вытереть её, тут же направляюсь в спальню.

Наши тела оставляют мокрые отпечатки на простынях, но мне плевать.

С волос Михаль льется вода, тонкими ручейками скатываясь по нежной коже, и я, как безумный слизываю языком каждую каплю, наконец дорвавшись до своей девочки.

Не могу оторваться от нее, скользя губами по груди, животу, дурея от восторга, что она вся моя, для меня, податливая, такая нежная.

Мое искушение.

Опускаясь ниже, развожу стройные ноги, заводясь еще сильнее от ее готовности, представляя, что совсем скоро окажусь внутри.

Михаль сжимает бедра, не позволяя двинуться вперед, и я тут же поднимаю голову, вглядываясь в ее лицо, пытаясь понять причину заминки.

Нервничает, кусая нижнюю губу, во все глаза уставившись на меня, и я улыбаюсь, касаясь поцелуем внутренней поверхности ее бедра.

— Думала об этом? Представляла, что я ласкаю тебя так? — Касаюсь, осторожно скользя губами, оставляя дорожку влажных поцелуев на гладкой коже.

Нерешительность и смятение в ее взгляде тут же сменяются предвкушением.

— Представляла… — Голос хриплый и чертовский сексуальный. Откидывается на простыни, перестав сопротивляться, показывает свое доверие, расслабляясь.

С тихим рыком вновь развожу ее ноги, удерживаю, не позволяя свести их обратно. Миха послушно выгибается, раскрываясь, полностью отдаваясь мне.

И кто скажет, что еще пару минут назад она смущалась и нервничала, прижимаясь ко мне в душе? Сейчас эта девчонка сводит с ума своими ответными движениями, тихими стонами и едва слышными просьбами не останавливаться.

Хнычет, извивается, так остро реагирует на любое движение моего языка, что я готов кончить прямо сейчас, только лишь от этого.

Слушаю вдохи и стоны, благодаря им понимая, как и что ей нравится, усиливаю нажим, добавляя к языку пальцы и Миха тут же сжимает простыни, судорожно сминая их в ладонях, и шире разводит ноги, балансируя на грани оргазма.

Ускоряюсь, проникая пальцами глубже, губы останавливаются на клиторе, без остановки лаская его языком. Еще секунда — и Миха замирает, жадно хватая ртом воздух.

Сладкая дрожь проходит по ее телу, и я чувствую, как наслаждение волна за волной накрывает, унося с собой.

Хочу видеть ее лицо, ловить губами всхлипы и стоны, но совершенно не готов отпускать прямо сейчас, желая доставить как можно больше удовольствия.

Дожидаюсь, пока конфетка полностью не затихнет в моих руках, и лишь тогда поднимаюсь, вытянувшись рядом с ней на постели.

Провожу ладонью по волосам, убирая с лица влажные пряди, спускаюсь ниже, лаская пальцами затвердевшие соски.

Михаль прикусывает нижнюю губу, смотрит на меня затуманенным наслаждением взглядом, что делает ее еще больше соблазнительной, хотя, куда ж больше?

— Конфетка, теперь моя очередь, — шепчу в ее губы между поцелуями.

Руки трясутся когда я тянусь за презервативом, тело напряжено до предела от потребности быть в ней, чувствовать ее сейчас.

Сам уже на грани, но понимаю, сколько ни тяни, ни подготавливай, а ей все равно будет больно. Успокаиваю себя, что сделал все, что мог, но это не особо помогает.

Хотя, эти мысли быстро исчезают, стоит мне оказаться сверху и толкнуться вперед, ощутив какая она тугая и влажная внутри.

А дальше воспринимаю все сквозь темную пелену дикого желания.

Ее вскрик и напряженное тело в моих руках, которое еще секунду назад было податливым и расслабленным. Замираю, жду так долго, сколько могу вытерпеть, но Миха лежит неподвижно, кажется даже дышит через раз, вцепившись в мои плечи руками.

Понятия не имею что делать дальше, как вообще следует вести себя в подобных ситуациях? Сомневаюсь, что есть какая-то одна, единая для всех схема.

Заглядываю в лицо, пытаясь понять насколько все плохо. Миха лежит, закрыв глаза, ждет, а может боится продолжения?

— Ш-ш, — шепчу едва слышно, в жалкой попытке успокоить.

Нахожу ее губы своими, целую нежно и осторожно. Отвечает, сначала неуверенно, потом со все более разгорающейся страстью.

Тихо стонет, зарываясь пальцами в мои волосы, и я будто срываюсь с цепи от этого сладкого звука.

Ведь мне большего и не надо, чтобы вновь потерять контроль — и так с ума схожу от одного вида своей конфетки. И сейчас мне хватает единственного стона, чтобы сорваться.

Поднимаю ее руки над головой, переплетая наши пальцы, заставляя тем самым выгнуться, впустив меня еще глубже.

Так узко, так потрясающе, чертовски узко!

Осторожно толкаюсь вперед, пока еще не так, как хочу, пока еще — нет.

Пытаюсь притормозить, пытаюсь, но завожусь все больше и больше, дурея от того, что, наконец, оказался в ней, от того, как Миха сжимает меня, доводя до сумасшествия.

Самоконтроль летит к чертям. Двигаюсь внутри, не прекращая поцелуя, резкими толчками, глубже, сильнее, не сдерживаясь, попросту не контролируя себя.

Слишком долго ждал, чтобы сейчас тормозить.

Перестав наконец мучить сводящие с ума губы, опускаюсь ниже, оставляя следы на нежной шее, прикусывая и тут же зализывая следы языком.

Пара резких движений — и я бессильно опускаю голову, чувствуя как оргазм смывает меня, на мгновение выключив из реальности.

Спустя, кажется, вечность, ощущения возвращаются, и я тут же чувствую острые ноготки на своей коже, напряженные руки, которыми Миха цепляется за мои плечи, и ее неровное дыхание.

Не двигаюсь пару минут, давая ей прийти в себя. Наверно хорошо, что все так быстро закончилось. Не смог бы, просто не смог сейчас долго быть нежным и осторожным. Учитывая, столько я сидел на голодном пайке, удивительно, как еще смог продержаться так долго.

Хочется заговорить, спросить все ли хорошо, но я просто обнимаю Михаль, удобнее устраивая в своих объятиях. Внутри появляется глухое, надсадное чувство, скорее ощущение, что я облажался, опять накосячил.

Но слова не идут с языка, поэтому просто лежу рядом и нежно ласкаю конфетку, будто извиняясь.