— Увидимся, дорогие, спасибо за чудесный вечер, — Люсинда поцеловала обоих на прощание.

— Я скажу Наталии, что ты отравилась. Возьми выходной в понедельник.

Эми была слишком перевозбуждена, чтобы оценить это проявление доброты. Люсинда несомненно будет вознаграждена на небесах. По той же причине, по которой земля достанется беднякам, а смиренные счастливы, ибо небесное царство принадлежит им, — благословенны те, кто помогает истинной любви. Слепой Купидон! Добрая Люсинда! Родственные души… Пораженная стрелами парочка доехала до дома и погрузилась в нирвану.

Они спали крепким здоровым сном на широкой кровати. Один, словно зеркальное отражение, повторял движения другого с небольшой неловкостью, которая свойственна всем не успевшим привыкнуть друг к другу любовникам. Проваливаясь в сон, они старались дышать синхронно, чтобы насколько можно дольше продлить свое блаженное забытье. Поворачиваясь к Орландо спиной, Эми следила за тем, чтобы ее волосы не попадали ему в рот, а он обнимал ее сзади, бережно охватывая рукой ее грудь. Словно лесные нимфы, свернувшиеся калачиком на берегу какого-нибудь залива, думала Эми, погружаясь в мир снов.

Первым, что они увидели, проснувшись на следующее утро, было синее безоблачное небо. У них просто не оставалось иного выбора, кроме как провести день на солнышке. Решив, что Королевские ботанические сады — идеальное место для пикника, Эми с Орландо совершили рейд в супермаркет. Там они бродили между рядами, устраивая сабельные бои на багетах и доверху наполняя корзины всеми разновидностями существующей в природе псевдоеды: апельсиновыми пирожными, ореховой пастой, ром-бабами с зелеными вишенками в центре и взбитыми сливками.

— Боже, как я люблю сливки, — сказала Эми, поглаживая баллончик с пластиковым наконечником.

Орландо подумал, что позже обязательно найдет этой баночке достойное применение. О, ее замороженное пенистое содержимое так и просило быть выплеснутым на горячее тело Эми.

— Давай еще возьмем нарезанный сыр в пластиковой упаковке, — он направился к молочным продуктам.

— И чипсы, — добавила Эми, не без иронии вспоминая вечер, когда смолола две огромные банки, пытаясь заглушить душевную боль. Схватив его руку, она судорожно поднесла ее к губам и поцеловала.

— За что? — удивился Орландо.

— Просто так.

Просто потому, что она чувствовала невыразимое облегчение. Все наконец разрешилось, они были вместе, наслаждались обществом друг друга, великолепно проводили время в постели и непринужденно болтали, словно старые друзья. Чего еще желать девушке? (В ее сознании молнией пронеслись ослепительные премьеры, но она поспешно заверила себя, что «они могут и подождать».)

Добравшись до напитков, они выбрали зеленую крем-соду и вишневую шипучку в маленьких бутылочках с белыми медведями на ярлыке.

— Ты хоть понимаешь, что после желтого красителя, всех этих химикатов и прочей гадости мы как минимум месяц будем в полной прострации, как какие-нибудь воздушные змеи, — радостно заметила Эми.

— Да зачем вообще нужны наркотики, когда можно накачаться пищевыми красителями?

По дороге в парк они заглянули в старинный кондитерский магазинчик и купили лимонные леденцы, порошка для приготовления шипучих напитков на четверть доллара и грушевое драже. Когда Орландо уже собрался расплатиться, Эми прибавила еще крем из грецких орехов для ровного счета.

— Интересно, куда пропали леденцы? — Дверь со скрипом захлопнулась за ними.

Они заплатили за вход в Ботанические сады и, так как было уже почти двенадцать часов, решили сразу же устроить себе ланч, а заодно, разгрузив несколько полных еды пакетов, облегчить ношу.

— Пойдем вон к тем кустам, — Эми повела Орландо к облюбованному местечку, но, как оказалось при более близком рассмотрении, земля была сырой. Тогда они нашли лавочку и, расположившись на противоположных концах, разложили между собой разноцветную провизию.

— Так чудесно, кругом все эти весенние цветы и птицы — похоже на утро у Чосера.

— Будь так добра, расскажи, какое у Чосера утро? — Орландо куснул тонкий ломтик оранжевого сыра, оставляя на нем ровные следы зубов.

— Ну, всегда множество цветов, выращенных специально для королевы мая и распустившихся к майским праздникам, переливчатые птичьи трели. Ты себе можешь представить, какой была Англия во времена Чосера? Огромные лесные массивы и волки, рыскающие по всей стране!

— Я так и не осилил «Кентерберийские рассказы», готовясь к экзамену в средней школе. Я схитрил и прочитал их в кратком содержании, — признался Орландо.

— Зря! Господи, Чосер ведь просто потрясающ, он писал самые непристойные истории, которые только можно вообразить! В этом-то весь прикол! Если бы подростки знали, что на страницах его рассказов столько секса, на экзамене все бы получили высшие отметки.

— Но я его не понимал.

— Это вопрос времени. Упорствуй, Чосер того стоит!

Итак, Орландо мысленно отметил, что, оказавшись в книжном магазине, нужно в первую очередь купить книжку «Кентерберийских рассказов». А разве мы все на ранней стадии любовных отношений не признавались себе в том, что «Апокалипсис наших дней» все-таки мастерски снят, или в том, что Хэмингуэй может понравиться и женщине? Все это, конечно, чистой воды самообман, но любовь тем и замечательна, что в два счета расширяет горизонты.

Изголодавшаяся парочка за обе щеки уминала радужные сладости, грушевые леденцы и нектарины. Орландо взял клубничку и выдавил на нее немного пенящихся сливок.

— Специально для вас, мисс.

Эми широко открыла рот, и он положил в него сладкую ягоду. Вылитая Тесс из рода д'Эрбервиллей, подумала она.

Сделав бутерброд из банана и ореховой пасты, Эми заверила Орландо, что это самая божественная вещь на свете и он просто обязан ее попробовать.

— Нет! Это извращение какое-то, — запротестовал он.

— Доверься мне, тебе понравится.

Он сдался, скорчив такую гримасу, словно проглотил ложку касторового масла.

— Вот видишь, просто фантастика, — заявила Эми. Но она, видимо, не убедила Орландо — он лихорадочно схватил бутылку вишневой соды и запил съеденное одним гигантским глотком.

Наконец они сложили пустые упаковки в пакет и устало оперлись друг на друга, охая и издавая стоны.

— Думаешь, мы больны булимией? — спросила Эми.

— Нет, эта болезнь называется жадностью.

— Мне так плохо, — простонала она. Орландо похлопал ее по животу. — Б-е-е-е-е-е! Убери руки!

Они сидели и сидели, похныкивая и давая обеты, что никогда больше в жизни не съедят ни одной сладости.

Наконец Эми решила, что хорошего понемножку — тем более им еще предстояло посетить теплицу. Она стащила Орландо со скамейки, и они побрели в огромную теплицу с запотевшими стеклами.