он собирался побыть в одиночестве и ненадолго предаться горю — упиться мимолетной жалостью, пока его снова не вызвали к Кагану.

Хасик достиг больших высот. Его старые связи, клановые и родственные, либо разорвались, либо растянулись так, что утратили смысл. Он стал владыкой Орды Земли, командиром тысяч лучших воинов среди всех когда — либо созданных, покорителем планет и бичом империй. И все же прежняя обычная жизнь, погребенная где — то в недрах его личности, отказывалась исчезать и постоянно всплывала в памяти, как старый полузабытый сон. Нойон-хан по-прежнему нуждался в братских узах.

Чогориец посмотрел на капитана Лунных Волков.

— Тебе обрадуются, брат, — сказал Реор, жестом приглашая Хасика за собой.

Его движение почему — то пришлось нойон-хану по душе.

— Может, на минутку загляну, — ответил он, готовясь идти за Галкузой. — Вреда же не будет?

ВААЛ

М30.908

14

Кора планеты, воздух, ложбины давно высохших морей — все здесь переливалось живописными оттенками красного. В лучах багряной звезды, сиявшей сквозь дымку, участки терракотового цвета чередовались с пунцовыми и оранжевыми. Во всех направлениях за горизонт уходили пустыни, усеянные столовыми горами и изрезанные ущельями. Иссушающая жара вытягивала из растрескавшейся земли последние бисеринки влаги и поила ими жаждущий ветер. Следы стародавней войны таились в каждом неприметном уголке, и древнее рад-заражение слабо, но упрямо цеплялось за отравленную почву.

Скиммер мчался на бреющем полете, прижимаясь к поверхности Ваала, и его непроглядно-черная тень бежала по алым пескам. Машина IX легиона блистала на рассеянном свету корпусом, начищенным до зеркального блеска. Сопла ее двигателей, как и длинные борта, украшали пластинки темного золота. Транспорт обладал изящным обтекаемым силуэтом, настолько же пропорциональным, как у любого творения оружейников Девятого, и таким же мощным вооружением. Из — под дуги адамантиевого бронещита выступали рыльца спаренного болтера, что служило отличным примером того, как в местной культуре борются между собой тяга к безудержному насилию и буйная творческая энергия.

Азкаэллон смотрел, как проносится мимо привычный ландшафт. Как и все Кровавые Ангелы, он относился к сформировавшему его миру со смесью преданности и ненависти. В беспощадном горниле Ваала воин стал собой нынешним, медленно переродившись из стандартного человека в сына Сангвиния. Легионер сотню раз пожертвовал бы жизнью, чтобы защитить планету, а в экспедициях грезил лишь о ее пустошах, жестокой красоте и пылающих тонах.

Но жизнь здесь всегда была нелегкой. Ваалу выпала роль не заботливого родного мира, а полигона, наковальни, площадки для испытаний сильных людей.

Отвернувшись от иллюминатора, Азкаэллон взглянул на своего единственного спутника в просторном пассажирском отсеке. Примарх Пятого легиона, сидевший на отполированном троне, изучал те же самые виды. Вдали на фоне тускло-красного неба возвышался горный массив Моральо — груда полосчатых скал, истертых и потрескавшихся за тысячелетия радиоактивных бурь. Все остальное ветра сточили, разгладили и разложили на составляющие элементы. Только ржавь-змии и клыкочерви выживали в здешнем суровом краю, но на охоту они выползали по ночам, в зловещем сиянии лун-близнецов.

— Да, господин, ваша родная планета более гостеприимна, — сказал воин.

Хан ответил не сразу. Он по-прежнему тщательно рассматривал улетающий за корму пейзаж. Впереди уровень земли равномерно поднимался, и почва разделялась на высокие шестиугольные плато с неровными краями.

— Но теперь я понимаю, — наконец отозвался Джагатай.

— Что именно, господин?

— Откуда рождается ваше неистовство. — Примарх обернулся к Азкаэллону. — У вас хороший мир. Как раз для того, чтобы растить бойцов.

Легионер поклонился:

— Это осознают немногие гости.

— Ты имеешь в виду терран?

— Судя по тону, вы питаете к ним неприязнь.

— Кровавый Ангел, я сам терранин, как и твой господин.

Азкаэллон рассмеялся:

— Да, вроде того.

Ландшафт все так же уходил ввысь. Под скиммером громоздились друг на друга утесы с тонкими черточками лестниц, высеченных в камне. Гряду прорезали теснины — русла давно испаренных рек. Когда машина проносилась над ними, воины замечали внизу клинья летающих существ, которые лениво хлопали кожистыми крыльями, пересекая провалы.

На одном из ярусов естественные скалы сменились рукотворными стенами. Пассажиры почти не уловили момент перехода: только что они смотрели на ржавокрасные склоны возвышенности посреди пустыни, а в следующий миг под скиммером мчались уже не кряжи, а куртины, и не вади, а шоссе. Грандиозная твердыня Кровавых Ангелов вздымалась из почвы их планеты, медленно вырастая в величественное скопление куполов, башен и колоннад с плавными органическими обводами. Под багряным небом сверкали листы золотой обшивки, перемежавшиеся декоративными фризами из черного дерева и халцедона. Отделку подчеркивали геометрически правильные блоки каменной кладки, вытесанные из уникальной терракотовой породы в сердце Ваала.

Транспортник заложил длинный вираж, и воинам открылся прекрасный вид на внутреннее пространство цитадели — ее широкие мозаичные дворы, высокие базилики, церемониальные клуатры[5], а также могучие оборонительные башни и многочисленные посадочные платформы. За открытыми дверями громадных ангаров тянулись ряды штурмовых кораблей, висящих в грузовых клетях. Далеко внизу на площадках для фехтования двигались крошечные фигурки неофитов легиона, которых обучали стандартным приемам боя на мечах.

Затем машина нырнула в усыпанное люменами нутро входного туннеля, где наконец сбросила скорость. Продолжая замедляться, она снизилась и приземлилась на гибкие опорные стойки безупречной работы.

— Прошу, господин, — пригласил Азкаэллон, указывая на открывающийся люк.

Встав, Хан направился к выдвинувшейся аппарели. Спустившись в колоссальный приемный зал, он вдохнул горячий пыльный воздух. Вдоль стен гулкого вестибюля высились базальтовые колонны, чередующиеся с барельефами воителей в золотых масках. Слегка пахло чем — то сладким, а на грани слышимости низко гудели и бормотали атмосферные генераторы.

Джагатая встречали почетный караул из двадцати четырех отборных бойцов IX легиона и один воин в серовато-белой броне, державший посох с черепом наверху.

— Приветствую на Ваале, господин, — поклонился Есугэй. — Расставание вышло долгим.

В небольшое посольство Белых Шрамов входили