Он вскакивает и спешит в гостиную. Здесь тоже есть фотографии, расставленные в продуманном порядке – на приставных столиках, на каминной полке.

Его пистолет лежит в спальне, в прикроватной тумбочке. Он бегом поднимается по лестнице. Останавливается. Замирает. Смотрит вверх.

Он едва не выкрикивает ее имя. Джейн Хок?

Но не делает этого, боясь, что она ответит.

Зайдя в библиотеку неподалеку от дома Лоренса Ханнафина, Джейн отправилась в выгородку с компьютерами и постаралась проверить то, что рассказывал Ларкин о городке Доменная Печь в штате Кентукки.

Первоклассный отель «Доменная Печь» принадлежал частной корпорации «Терра фирма энтерпрайзес», которая владела шестью гостиницами, настоящими жемчужинами. «Терра фирма» принадлежала компании «Апойдеа траст», зарегистрированной на Большом Каймане – в налоговой гавани. Общая стоимость пяти американских компаний, о которых было известно, что они принадлежат «Апойдеа траст», составляла два миллиарда долларов. Директором ее был англичанин по имени Дерек Леннокс-Хейвуд.

Люди, в достаточной степени заинтересованные в том, чтобы задумываться над такими вещами, считали, что «Апойдеа» – одна из нескольких трастовых компаний, которые управляли инвестициями Дэвида Джеймса Майкла. Хотя провести очевидную связь между ним и «Апойдеа» было невозможно, существовали совместные фотографии Д. Д. и Леннокса-Хейвуда на благотворительных мероприятиях в Нью-Йорке.

Дом, который, по словам Ларкина, являлся тайным убежищем Д. Д., стоял на участке в пять акров у озера Доменная Печь, близ пятизвездочного отеля, и принадлежал обществу с ограниченной ответственностью «Апикулус», которым владела корпорация, зарегистрированная в Лихтенштейне, – о последней Джейн не смогла найти никаких сведений.

Ее вдруг осенило, и она набрала слово «apoidea» – так называлось семейство перепончатокрылых насекомых, в которое входили медовые пчелы и шмели. А apiculus был маленьким заостренным кончиком, например, листа… или жала пчелы.

Она не сомневалась: Рэндал Ларкин в отчаянии рассказал ей правду. Apoidea и apiculus, казалось, подтверждали это.

По какой-то причине, возможно из суеверия, Дэвид Джеймс Майкл придумывал названия, начинающиеся на букву «А». Внутренний круг заговорщиков он назвал аркадцами. Омерзительные бордели с девушками, чьи мозги были вычищены и запрограммированы, назывались «Аспасия». А теперь – apoidea и apiculus.

Но подтвердить сообщение Ларкина о том, что до конца марта Д. Д. можно найти в Доменной Печи, оказалось непростой задачей. В отличие от знаменитостей люди, владеющие миллиардами долларов, старались охранять свою частную жизнь. Их невозможно было отследить с помощью таких программ, как «Локатор звезд». Ожидалось, что в мае Д. Д. Майкл посетит благотворительный вечер в Майами, а в июне – конференцию по изменению климата, которая пройдет в Англии. Что касается остальной части года, то Джейн не исключала, что миллиардер проведет ее в гробу с прохладной землей из Трансильвании.

Джейн соединила все нити своего расследования, пытаясь найти свидетельства того, что он бывал в Доменной Печи прежде. Nada[21].

Она уже собиралась отключиться, но тут пришла мысль: надо проверить, не бывал ли в Доменной Печи недавно скончавшийся ученый – аркадец и партнер Д. Д. по компании «Далекие горизонты». Оказалось, что Шеннек председательствовал на четырехдневной конференции, посвященной будущему нанотехнологий в медицине, которая состоялась там в марте прошлого года. Спонсором конференции было Управление по контролю над продуктами и медикаментами.

Таким образом, Д. Д. имел отношение к Доменной Печи – по крайней мере, косвенное. Но Джейн хотела получить более убедительные свидетельства того, что миллиардер и в самом деле пользовался этим местом как тайным убежищем. Она открыла «Гугл планета Земля» и посмотрела, как выглядели город и отель на момент создания этой базы данных.

Поразмышляв о том, почему Управление по санитарному надзору спонсировало конференцию Шеннека, она подумала, что поиск собственности, принадлежащей «Апикулусу», может подать тревожный сигнал. У Д. Д. были свои люди в секретных службах – ЦРУ, АНБ, Внутренней безопасности и ФБР. Возможно, они оказали ему услугу, включив пятиакровый участок в список отслеживания и проверяя всех, кто интересовался им.

Она вытащила из кармана куртки салфетку, оторвала кусочек, послюнила и прилепила к глазку камеры компьютера. Только после этого она направилась дальше по Лейквью-роуд и обнаружила спутниковый снимок участка. При попытке увеличить изображение выяснилось, что это невозможно.

Она обратилась к «Гугл стрит вью», прошла мимо главного входа в отель, потом двинулась на запад по Лейквью-роуд. Стоило ей приблизиться к территории, принадлежащей «Апикулусу», как экран компьютера посерел. Камера управлялась откуда-то издалека. Если бы глазок камеры не был закрыт, на сером экране появилась бы голова Джейн и аркадец из какого-нибудь правоохранительного органа получил бы ее фотографию. Она не стала выходить в штатном режиме, обесточив вместо этого компьютер, вышла из библиотеки и быстро прошагала три квартала до того места, где оставила машину.

Все свидетельства того, что Д. Д. Майкл находится в Доменной Печи, были косвенными. Однако многочисленных косвенных свидетельств было достаточно для вынесения обвинительного приговора в суде. И все подтверждало слова Рэндала Ларкина о том, что в настоящее время Д. Д. находится в Кентукки. Стало ясно, каким будет ее следующий ход.

Лютер Тиллмен стоял на выступающей из-под навеса ступеньке заднего крыльца своего дома. Ранние миннесотские сумерки уже наступили. Он был в одной рубашке, без куртки, и ощущал бодрящий холод.

Северного сияния не было, но светило множество звезд, где проходили бесконечные ядерные реакции. Звезд было больше, чем песчинок на всех пляжах Земли, они раскинулись на пространстве длиной в бессчетное число световых лет и миллиарды лет календарных, в безвоздушной тишине, до самого края Вселенной, где последние яркие небесные тела висели над пропастью, непостижимой для человеческого разума.

Глядя на это почти бесконечное число солнц, миров, лун и тайн, можно было прийти к выводу, что жизнь сорокалетней учительницы, незамужней, бездетной, работающей преимущественно в сельской местности, немногого стоит. А если бы ее милые истории были напечатаны и продавались миллионными тиражами, если бы она ушла из этого мира, не совершив ужасающего акта насилия над собой? Даже в этом случае ее жизнь и влияние были бы лишь несколькими сладкозвучными нотами в симфониях, число которых уже измерялось миллионами: они оказывали на море времени такое же слабое воздействие, как чириканье воробья.

Если значение любой жизни было ничтожным – иными словами, никаким, – то не имела бы значения ни одна жизнь: это касалось и президентов, и кинозвезд, и окружных шерифов, и их жен и детей. Точно так же не имели значения птицы в небе, звери в полях и лесах, морские существа. Некоторые жили в соответствии с этой философией или притворялись перед самими собой, что живут именно так, но Лютер не мог делать этого ни по-настоящему, ни притворно.