Лахлан взглянул на Регану; свет канделябров играл в ее золотых волосах, касался изящного изгиба губ, подчеркивал контур ее кремовой шеи и округлость груди. В такие моменты он особенно остро чувствовал бремя проклятия. Он желал ее всем своим существом, снедаемый жгучей страстью.

Будто прочитав его мысли, Регана широко улыбнулась, обнажив ряд белоснежных зубов, и обратилась к леди Маргарет:

— Ваш внук всегда такой хмурый в присутствии гостей?

Леди Маргарет повернулась к Регане:

— Лахлан с самого рождения хмурый, дорогая.

— Пожалуй, стоит поверить, миледи, — проговорила Регана, лукаво поглядывая на Лахлана.

Шеймус со стуком поставил на стол бокал вина.

— Лично я так не думаю. Человек не рождается хмурым, жизнь делает его таким.

— Я с вами согласна, — промолвила леди Маргарет, бросив взгляд на внука.

Под суровым взглядом бабушки Лахлан подумал, что ему никогда не избавиться от Друидхана и его проклятия.

— Это неправда! — воскликнул Куин, бросив вилку на стол. — Все зависит от самого, человека.

— Я не говорю об отдельных личностях, — возразила леди Маргарет. — Каждый человек по-своему реагирует на окружающий мир.

— Все равно вам не следовало так говорить.

Эмма взяла Куина за руку:

— Бабушка не хотела вас обидеть. Вы ешьте, а то горошек остынет. Он и горячий-то не особо вкусен.

Куин успокоился.

Лахлан поразился. Эта юная девушка с легкостью успокоила его брата, в то время как ему самому приходилось прилагать немало усилий, чтобы добиться такого же результата. А сейчас еще замок действовал возбуждающе на Куина, тем удивительнее было на него влияние Эммы.

Напряжение за столом становилось все более ощутимым, и Лахлан нарушил затянувшееся молчание:

— Саутуорт, Регана говорила о вашей работе. Макгрегоры всегда поддерживали научные исследования, особенно если они касаются наших собственных предков. Я знаю цену подобным исследованиям; если вам понадобится поддержка, я к вашим услугам.

— Весьма кстати, милорд, — оживился Шеймус.

— Обсудим детали позже, — сказал Лахлан.

— Очень любезно с вашей стороны, — произнесла Регана, глаза ее сияли.

— Я сделал предложение не по доброте душевной. На продаже книг Шеймуса можно неплохо заработать. — Лахлан посмотрел на Регану, чтобы увидеть ее реакцию, но она по-прежнему улыбалась.

— Вы не обманете меня, — шепнула она. — И сделали это именно по доброте душевной, за что я вам очень признательна.

— И как вы намерены меня отблагодарить? — спросил Лахлан едва слышно.

— Именно это вам и предстоит выяснить, — многозначительно ответила Регана.

Лахлан уставился в тарелку. Это чертово платье сделало из нее настоящую соблазнительницу. Сможет ли он вынести эту пытку?

Тут к Лахлану обратился Шеймус:

— Лорд Макгрегор, вы послужили примером добродетели и гостеприимства, и я не хочу оставаться в долгу. Знаете ли вы, что мои дочери обладают музыкальным талантом, пусть небольшим, но все же? Я уговорю их что-нибудь сыграть.

— Почему же ты молчала, дорогая? — Леди Маргарет укоризненно посмотрела на Регану.

— Отец несколько преувеличивает.

— Ты очень хорошо играешь и поешь, моя милая.

— Ну что ты, папа! — Регана густо покраснела.

— Но это правда.

— Вспомни, что говорил мистер Мортон?

— А кто такой мистер Мортон? — вмешался в разговор Лахлан, чувствуя укол ревности.

— Старый дряхлый дурак, которого я нанял учить моих дочерей музыке, — ответил Шеймус. — Я его ни разу не видел трезвым.

— И что же он говорил? — с любопытством спросила леди Маргарет.

Рассказ продолжила Регана:

— Он говорил, что двухлетний ребенок и тот играет лучше меня.

Шеймус усмехнулся:

— Ты показала ему, где раки зимуют, ведь так, дорогая? Если Регана чего-то хочет, она обязательно этого добьется. Она все же доказала ему, что он был не прав. Хотя с тех пор как нам пришлось продать мамино фортепьяно, я не слышал, как она играет. — Шеймус понял, что наговорил лишнего, и опустил глаза.

— Неплохая идея проверить ваше терпение, — добавила Регана, коснувшись руки отца.

— У нас как раз есть фортепьяно, — сказал Лахлан.

— Лахлан, можно они сыграют? — Куин переводил глаза с Реганы на Эмму.

— Конечно, — ответил Лахлан, глядя на декольте Реганы. Как ему хотелось поцеловать ложбинку, которая уводила его далеко за пределы платья. — Вы сыграете для нас? — спросил он наконец.

Взглянув на Куина, Регана сказала:

— Сыграю, если пообещаете не критиковать меня. Столько лет прошло с тех пор, как я садилась за фортепьяно.

— Ну что же, детка, — добавила леди Маргарет, — столько лет прошло с тех пор, как в этом замке звучала музыка, — с тех пор, как моя невестка… — Она осеклась. — Уверена, как бы ты ни барабанила по клавишам, это нас развеселит.

Все рассмеялись. Шеймус повернулся к Регане:

— Никто никогда не говорил, что Регана барабанит по клавишам. Но все бывает в первый раз, не так ли, дорогая?

Лахлан не мог вспомнить случая, когда в обеденном зале звучал смех. Трапезы в замке были больше похожи на поминки, возникавшие забавные ситуации тут же гасли под давлением гнетущей атмосферы. Лахлан представил, что было бы, ужинай он каждый вечер с семьей Реганы.

— Я постараюсь не барабанить по клавишам. Папа, ты не обидишься, если Эмма сыграет первой? Она играет гораздо лучше меня.

— Да, Эмма, сыграй, — попросил Куин. Девушка слегка надула губки, что совсем не испортило ее симпатичного личика.

— Только если вы раскроете мне секрет выращивания маргариток.

— Не требуйте, чтобы я так просто все вам рассказал.

— Нет, друзья-садоводы так не поступают, — обиженно произнесла Эмма, скрестив на груди руки.

Немного подумав, Куин сказал:

— Ну ладно. Зола бурых водорослей.

— Я так и знала! — воскликнула Эмма. — Это нечестно, я сама догадалась.

— Извините. Надеюсь, вы не обиделись, Эмма? Скажите, что не обиделись. — Куин опустил голову, как нашкодивший мальчишка. — Но сейчас вы сыграете?

Задумавшись, Эмма прикусила нижнюю губу и сказала:

— Думаю, да.

Куин буквально стащил Эмму со стула.

— Пойдемте, я покажу, где гостиная.

— Не надо так резко. Я же иду.

— Недостаточно быстро.