– Лезвием бритвы – по горлу, – вымолвила Полина. – Кирилл этого не делал, я верю брату.

Шурик представил себе эту ситуацию и не нашелся, чем утешить Поленьку. Ну а кто же проехался по горлу Томы лезвием, если других людей там не было?

– Что сам Кирилл Андреевич говорил? – все же уточнил он. – Кто ее убил?

– Никто, – опустила голову Полина, понимая, что глупее ответа не бывает.

– Никто… – повторил Шурик озадаченно. – Как это? То есть Тамара и Кирилл Андреевич стояли на балконе, а лезвие само в нее воткнулось? Может, кто-то к ним подходил?

– На балконе курил приятель Кирилла…

– Вот-вот, уже теплее, – не дала ей закончить Марианна.

– Кирилл уверяет, что приятель не убивал, – все же договорила Полина. – Он стоял в стороне, метрах в пяти-шести от них. И подтвердил, что на балкон никто больше не выходил… Я с ума сойду! Получается, только Кирилл мог… Зачем?!

– Не спеши, Полина, – задумчиво произнес Шурик и наконец нашел объяснение: – А состояние аффекта? Человек не помнит, что делал, у него происходит замыкание.

– Признаюсь, я об этом думала. А откуда взялось лезвие? Кирилл что, захватил его с собой? Ну, хорошо, допустим, он купил его утром… хотя неясно, для каких целей. Допустим, нашло что-то такое на него… помутился рассудок. Но ведь лезвие надо достать из того же кармана, вынуть из обертки, это не сделаешь украдкой во время ссоры…

– Они ссорились? – подхватил Шурик.

– Да, немного. А Тамара? Стояла и наблюдала, как он достает лезвие, замахивается?.. Чтобы чикнуть лезвием по горлу, надо же сперва замахнуться?

– Не думаю, – вступила Марианна. – Лезвие было слишком острым, особых усилий не потребовалось бы. Полина, я тебя не понимаю, ты же сказала, что веришь брату?

– Верю… – Она откинулась на спинку кресла, запрокинула голову, зажмурилась, словно хотела срочно заснуть, а проснуться, когда кошмар уже развеется. – И не верю! По-моему, он сам себе не верит. Ты не видела его состояние: Кирилл был просто раздавлен – он находился в прострации… Надо что-то делать!

– Не волнуйся, я сразу же, как только вызвали милицию, позвонила Викентию и попросила, чтобы он приехал в ресторан…

– Кто это? – Полина выпрямилась, с надеждой глядя на Марианну.

– Мы учились с ним в школе, он хороший парень, работает в милиции. Да ты помнишь его, он был у нас с группой оперов, когда доставали Нонну из бассейна. Вчера Викентий отпустил меня с детьми домой, думаю, он сегодня же приедет, чтобы поговорить со мной о вчерашнем происшествии. Я просила его разобраться, попрошу еще раз, мне он не откажет.

– Разобраться… – повторила Полина. – Это долго, а Кирилл – в тюрьме.

– В следственном изоляторе, – поправил ее Шурик.

– Не вижу разницы, – отмахнулась она. – Кстати, Шурик, ты не мог бы поговорить с отцом, чтобы Кирилла отпустили? Есть же залог… или там подписка о невыезде?.. Он никуда не денется.

– Я поговорю с папой.

– Спасибо.

Наступила пауза, когда у людей либо идет активный поиск новых идей, либо из-за отсутствия тех же идей к ним приходит апатия. Особенно это касалось Полины. Как бы ей ни сочувствовали Шурик с Марианной, вплотную беда не касалась лично их, весь этот груз лег на плечи сестры Кирилла. Впрочем, гувернантке тоже не посчастливилось: хозяина посадят – как пить дать, а кто будет ей платить? Город отнюдь не кишит состоятельными людьми, у которых к тому же по трое детей на руках, и самим им неохота с ними возиться. Следовательно, эквивалентную работу ей сложно будет найти.

– Хм! – вдруг усмехнулась Полина. – В среду у меня развод, а в четверг мы с Антоном собирались подать заявление в загс.

– Правда? – Это была первая улыбка Марианны в это невеселое утро. – Поздравляю. Я очень рада за тебя.

– Я присоединяюсь, хотя и не очень рад, – сказал Шурик.

– Не с чем меня поздравлять, – вздохнула Полина. – Придется отложить подачу заявления. В ресторане я встретила Яна, а его встретить – не к добру, что и подтвердилось.

– Твой муж? – заинтересовался Шурик. – А он что там делал?

– Что делают в барах-ресторанах? Гуляют, или, как сейчас принято говорить, оттягиваются. Но я думаю, что Ян меня выслеживал, ему же покоя не дает, что не он бросил меня, а я его. Господи, только бы мне с ним тихо-мирно развязаться!

– Ты сказала ему, что выходишь замуж? – спросила Марианна.

– Конечно. Чтобы у него на мой счет не возникло напрасных иллюзий. Я не знаю, какую подлость он мне подсунет во время суда, надеюсь, он побоится делать резкие движения.

– Полина, ты ему угрожала? – насторожилась Марианна.

– Естественно! А как бы ты действовала на моем месте? Я должна была обезопасить себя всеми средствами, чтобы он и мысли не допустил, будто я его боюсь. Пусть Ян меня боится!

– Тебе не следовало ему угрожать. Мне кажется, Ян из тех людей, которые не любят никому уступать, или я ошибаюсь?

– Ты абсолютно права. Поэтому я и вынуждаю его уступить мне. – Заслышав шум мотора, Полина подскочила: – Кто-то приехал? Антон?

Марианна, завидев входившего Викентия, обрадовалась:

– Я же говорила, он приедет.

Викентий поздоровался с Шуриком за руку, попросил воды – Марианна принесла. Полина, опасаясь услышать дурные вести, молчала, сидя в напряженной позе и прикрыв рот ладошкой, словно удерживала рвавшиеся с языка вопросы. Видя ее беспомощность, первой начала разговор Марианна:

– Что скажешь, Викентий? У нас есть надежда? Кирилла Андреевича задержали…

– Я это знаю лучше тебя, – сказал он. – Врать не буду, его дела плохи. Один свидетель и тот ничего путного рассказать не может, я успел сегодня съездить к нему и еще раз допросить. Бедняга сам перепуган до смерти – мямлит черт-те что, он уже как будто видел потасовку жениха с невестой…

– Нет-нет, – замахала руками Полина. – Он лжет! Какая потасовка? Драка, что ли? Кирилл ни при каких обстоятельствах не бил женщин, а поводов у него было предостаточно, поверьте! Вы не учитываете один важный факт: зачем ему убивать женщину, на которой он несколько часов назад женился?

– Учитываю, но… – Викентий развел руками: необязательно было договаривать, что он имел в виду.

– Кирилл Андреевич не мог зарезать Тамару, – поддержала Полину и Марианна. – Кент, ты же знаешь: чтобы пойти на такой бесконтрольный шаг, нужно дойти до последней степени ненависти.

– Вот тут ты ошибаешься, – усмехнулся он. – На моей памяти было несколько случаев, когда по непонятным причинам во время застолья люди резали друг друга.