Вообще, это леди Этвуд придумала ее, пока они – все, кроме Сэма, – сели обедать. Сыщик отправился наводить справки, по крайней мере, так он им сказал. Кендра подозревала, что он ушел из-за того, что его смущала графиня. Она не могла его за это винить. Черт, да она сама не прочь была уйти.

– Бал Дигби, – сказала леди Этвуд и уверенно кивнула головой.

Герцог прекратил пронзать вилкой нежные побеги спаржи и взглянул в другой конец освещенной свечами гостиной, украшенной темными настенными панелями, на свою сестру.

– Извини? При чем тут бал Дигби, Кейро?

– Я сортировала приглашения, которые мы получили с момента прибытия в город. Одно из них было от лорда и леди Дигби, которые устраивают бал завтра вечером. Поговаривают, что они объявят помолвку своей дочери с сэром Базилем Рэдклиффом. Я уверена, что весь город придет. – Она многозначительно на них посмотрела. – И лорд Вестон тоже, скорее всего.

– А-а-а. – Элдридж кивнул. – Я еще не был представлен лорду Вестону, но это будет отличным способом познакомиться с ним.

– Там будет все семейство Вестонов? – спросила Кендра, запуская вилку в говяжье филе под соусом перигё, которое приготовил темпераментный французский повар герцога месье Антон. Поработав на кухне, Кендра знала, что шеф вечно нервный и враждебно настроен по отношению ко всей прислуге, явно не причисляя себя к ней, но когда аппетитный стейк таял у нее во рту, она понимала, за что герцог держит этого француза. Он был просто волшебником кухни.

– Я не знаю насчет двух замужних дочерей, у них же есть свои собственные семьи, – ответила леди Этвуд. – Но средняя дочь точно будет. И, скорее всего, придет и виконт, если он ищет себе жену. Леди Вестон… – Она элегантно пожала плечами. – Ей же нужно когда-то уже выйти из спальни. Леди Дигби будет вне себя от счастья, если она именно во время ее вечера впервые появится в обществе после того непристойного инцидента в театре.

Алек принес горячий компресс и приложил его к опухшему глазу. Его здоровый глаз блестел от веселья.

– Если вы думаете, что петушиные бои – кровавый спорт, мисс Донован, то вы не видели, как старые девы из высшего света окружают несчастную жертву, – произнес он с подчеркнутой медлительностью. – Никогда не позволяйте вежливым манерам обманывать вас.

– А я не позволяю.

– Очевидно, у нас нет достаточно времени, чтобы нанять вам учителя танцев, мисс Донован, – вставила графиня.

– Слава богу, – пробормотала Кендра, поднимая винный бокал.

Глаза леди Этвуд сузились.

– Нам нужно придумать какое-то оправдание тому, что вы не умеете танцевать.

– Как насчет такого: я просто не умею танцевать?

– Не говорите ерунду. Все умеют танцевать, даже посудомойки.

Ребекка взглянула на нее.

– Вы что, правда не умеете танцевать, мисс Донован?

Кендра немного пожала плечами.

– Я умею вальсировать. – Этот танец, по крайней мере, уже существует в эту эпоху.

Губы Алека скривились в усмешке.

– Напишите мое имя на своей танцевальной карточке, мисс Донован.

– Ты не будешь нас сопровождать на бал, Алек. Ты сейчас похож на головореза. – Леди Этвуд угрюмо посмотрела на племянника, но ее взгляд смягчился при виде его ушибленного лица. – Тебе больно, дорогой?

– Я смогу стоять в бальной комнате в роли наблюдателя.

– Ты не будешь этого делать. Нас закидают вопросами о твоем самочувствии. Если узнают о твоей связи с этим негодяем по кличке Медведь, об этом будут все болтать. Ты останешься дома и будешь отдыхать. – Сделав это заявление, графиня обернулась к Кендре и испепелила ее взглядом. – И, само собой, это логично, что вы знаете самый скандальный танец в Англии.

Кендра вскинула брови. Вальс – скандальный танец?

– Он был скандальным два года назад, ваша светлость, но сейчас становится допустимым, – возразила Ребекка.

– Даже такой разгильдяй, как лорд Байрон, заклеймил этот танец и назвал его постыдным, – фыркнула леди Этвуд. – Незамужние леди не могут обниматься с джентльменами на танцевальной площадке. Это непристойно. Я сомневаюсь вообще, что леди Дигби позволит играть вальс на своем балу.

Кендра подумала, что сказала бы леди Этвуд о танцах двадцать первого века, о дерганье мышцами и эротичных движениях, которые часто вызывали изумление и споры. Затем она подумала об обществе далекого будущего. Будут ли люди в двадцать втором веке считать тверкинг чем-то целомудренным, каким она считала вальс сейчас? Сложно себе представить.

Леди Этвуд подняла бокал с вином и посмотрела на Кендру поверх него.

– Вам придется надеть одно из своих старых платьев на бал. Я записала вас к модистке, но визит назначен через несколько дней.

Кендра почувствовала знакомый приступ паники.

– Я же уже сказала вам, что мне не нужно больше платьев.

– А я сказала вам, что, будучи воспитанницей герцога, вы должны одеваться должным образом.

– Я могу позволить себе приобрести новый гардероб для вас, моя дорогая, – вставил герцог с улыбкой. – Не переживайте.

У Кендры вдруг перехватило дыхание, будто чья-то рука схватила ее за горло, и она смогла лишь помотать головой. Она понимала, что ее переживания не имеют под собой основания, и даже себе не могла объяснить, почему с каждым новым платьем чувствовала, что ее положение становится более постоянным. Пока Элдридж не сказал о расходах, она даже об этом и не подумала. Теперь от этого обстоятельства ей стало еще больше не по себе.

Она посмотрела на герцога, который сидел на другом конце стола. Он знал о ее происхождении, но все равно не понимал. Никто в этой комнате, наполненной тенями и танцующим пламенем свечей, не мог себе даже представить ее тревогу. Леди Этвуд, будучи вдовой, была относительно независима, но только потому, что жила на деньги своего покойного мужа. Графиня провела большую часть жизни, будучи кому-то обязанной за крышу над головой, одежду, которую она носила, и еду на своем столе. Даже Ребекка со всеми ее разговорами о правах женщин полностью зависела от своих родителей.

Кендра однажды уже полагалась на своих родителей, но они бросили ее. Холодный пот проступил на ладонях Кендры, когда она вспомнила тот леденящий душу ужас от мысли о том, что совершенно одинока в этом мире. Оглядываясь назад, она подумала, что были и вещи, за которые стоило быть благодарной. Многих детей выкидывали из семей, как мусор, заставляя делать все что угодно, чтобы выжить на улице. Ей, по крайней мере, оставили небольшой капитал для оплаты школы, у нее были компьютерные навыки, чтобы найти временную работу программистом.

Первый год был самым тяжелым. Она полностью сконцентрировалась на учебе, на том, чтобы стать самодостаточной. К тому времени, как ее заинтересовала служба в ФБР, она уже создала свою систему обороны и позаботилась о счете в банке. Деньги значили для нее независимость. Бюро – структуру и дисциплину. Она никогда не отдавала себе отчет в том, насколько важно это было в ее жизни. Кендра знала только одно: она ни за что не хотела бы снова попасть в ситуацию, когда полностью зависела от чьей-то поддержки.