– У меня было много времени, чтобы это осмыслить, – ответил он. – О деталях, конечно, я могу только догадываться, но, независимо от того, накладывала Ингрид на меня чары или нет, думаю, часть меня всегда сопротивлялась ей, возможно, она это поняла и в конечном итоге решила от меня избавиться. Почему она просто не убила меня, я не знаю. Всё, что я помню: меня отправили в дипломатическую поездку, и я очутился здесь. Доехав до этого места, я не смог вспомнить, зачем меня сюда отправили, а сопровождавшие меня люди как сквозь землю провалились. – Обветренное лицо мужчины было сейчас мрачным. – Меня практически немедленно захлестнула волна воспоминаний: как я женился на Ингрид, как оставил тебя; и я пытался понять, как же я мог натворить такое. Немедленно раздобыв лошадь, я намеревался вернуться, но в результате каждой новой попытки получал удар током, который возвращал меня в это самое место! – поведал Георг, погрустнев ещё сильнее. – Вот и Генри пытался помочь мне тайком проникнуть в королевство, но ничего не вышло. Даже спустя годы! – Старик в ярости смахнул со стола кружку, которая, упав на пол, разбилась вдребезги. – Я так отчаянно хотел вернуться к тебе, – он вздохнул, на мгновение подняв взгляд на потолочные балки. – Но чтобы выжить, мне пришлось смириться с тем, что этому, вероятно, никогда не бывать. Со временем я подружился с местными деревенскими жителями. Я мастерю мебель вроде этого стола, чтобы у меня было на что жить. – Георг показал на простой деревянный стол, стоявший перед ними. – Я веду простую, но честную жизнь. Прежде я периодически обменивал свои изделия у ворожеи на заклинания, которые препятствуют тому, чтобы Ингрид могла меня видеть.

– У ворожеи? – удивилась Белоснежка.

– Да, – ответил отец. – Её путь лежал через эти земли, так мы и встретились. Мне неизвестно место её обиталища... Мне даже неизвестно, работают ли её заклинания, поэтому я стараюсь принимать дополнительные меры предосторожности всегда, когда это возможно. Иногда я боюсь, что королева всё ещё следит за мной. Я попросил Генриха провести тебя через лес, поскольку на просёлочных дорогах вас могли заметить. Я знаю, что здесь ты подвергаешься опасности, но когда он рассказал мне про замок и встречу с прекрасной девушкой, я понял, что это была ты. Разве мог я не умолять его помочь мне увидеть дочь, чтобы предостеречь насчёт Ингрид?

Белоснежка взяла отца за руки:

– Отец, она пыталась меня убить. Королева отправила меня на прогулку с охотником, но он не решился на преступление после того, как... – девушка замолчала, от волнения ей не хватало воздуха. – Отец, мама вовсе не была больна. Ингрид и её приказала убить – точно так же, как она пыталась убить меня.

– Нет, – глаза Георга наполнились слезами. – Твоя мать болела. Я видел, как она лежала в кровати... Разве нет?

Белоснежка хорошо понимала, почему отцу так сложно поверить в очевидное. Она прежде и сама испытывала похожее чувство. Память принцессы также хранила воспоминания, которые будто лишь частично были её собственными. Теперь девушке почти казалось, что они были вставлены в её голову кем-то другим.

– Нет, не болела. То есть всё было не совсем так. Мне тяжело об этом говорить, но маму отравили. Это тётя Ингрид заставила нас думать, что её сразила болезнь.

Прежде чем заговорить, отец какое-то время плакал навзрыд, и Белоснежка гладила его по руке, также не будучи в силах произнести ни слова.

– Моя дорогая Кэтрин, – наконец прошептал он. – Любовь моя! Мне так жаль, что я тебя подвёл. – Затем его взгляд вновь стал суров, а в голосе послышалась ярость. – Эта женщина – зло во плоти! И это после всего, что сестра сделала для неё. Я говорил твоей матери, что ей нельзя доверять! В ночь перед своей смертью она пришла ко мне и поделилась своим беспокойством касательно волшебного зеркала Ингрид. Я знал, что нам нужно было немедленно выставить её за порог! Но Кэтрин не позволила бы мне этого сделать. Её любовь к сестре стала причиной её гибели.

– Зеркало? – насторожилась Белоснежка. – Почему зеркало вызвало её беспокойство?

Георг снова смутился:

– Это было непростое зеркало... Кэтрин рассказала, что Ингрид разговаривала с ним так, будто оно было живым. Она почувствовала исходившее от него зло и была напугана тем, какую очевидную привязанность испытывала к нему сестра... На протяжении многих лет мы с твоей мамой не раз вели споры о том, использует ли твоя тётя чёрную магию. Но до этой ночи Кэтрин всегда видела в сестре только хорошее. Боюсь, Ингрид никогда не питала к тебе тёплых чувств.

– Так было всегда, – произнесла Белоснежка, тяжело вздыхая.

Отец грустно кивнул:

– С самого начала было заметно, что Ингрид ревнует к тебе. Ей никогда не хотелось подержать тебя на руках или поиграть с тобой, как это делала твоя мама или служанки. Всё больше и больше времени она проводила, запершись в своих покоях и занимаясь бог весть чем. Когда Кэтрин пришла ко мне после того, как повидалась с сестрой, она пребывала в полнейшем потрясении. Твоя мама хотела избавиться от зеркала. Всё повторяла, что Ингрид и зеркало стали единым целым. Я не понял тогда, что она имела в виду. Кэтрин настаивала, что я должен отдать приказ немедленно избавиться от этого предмета, но затем... – Георг отвернулся, закрыв лицо руками. – Мне следовало выполнить её просьбу незамедлительно. Почему я её не послушал?

– Вы не знали, на что способна Ингрид, – попытался утешить его Генри. – Кому могло прийти в голову, что женщина станет убивать родную сестру?

– Волшебное зеркало, – повторила Белоснежка. Эти слова ей о чём-то говорили. Но она никак не могла вспомнить, о чём именно. – Никогда не слышала, чтобы слуги говорили о подобном предмете.

– Скорее всего, им не было о нём известно, – пояснил отец. – Ингрид всегда была большой собственницей и отличалась крайней мнительностью. Твоя мать сказала, что она ни с кем не хотела им делиться.

Они проговорили до глубокой ночи: отец Белоснежки хотел узнать о жизни дочери в замке. Он пришёл в ярость, услышав, что девушка была вынуждена учиться всему сама и целые дни проводила за уборкой. Но его губы тронула ностальгическая улыбка, когда принцесса обмолвилась, что сохранила птичник.

– Твоей маме бы это понравилось, – сказал он, и его глаза вновь увлажнились. Когда дочь извлекла из своего кармана яблоко «Красное пламя», она даже испугалась, что отец затопит их слезами.

– Я думаю, нам пора ложиться спать, – предложил Генри, когда Белоснежка принялась успокаивать Георга. – У нас был длинный день, и завтра нам предстоит долгий путь назад.

– Да, – разочарованно согласилась с ним девушка. Слишком мало времени она провела с отцом, к тому же они так и не нашли ничего, что могло бы помочь им в битве с королевой. Если о зеркале никому ничего не известно, какой от него толк?

Но подобные мысли недолго тревожили принцессу, которая быстро забылась глубоким сном.

Десять лет назад

Даже находясь в противоположном крыле замка, она могла чувствовать пробуждение зеркала. Простой сигнал, который оно ей подавало оживая, стал для неё таким же привычным, как ощущение движения крови, текущей по её венам.