Довмонт продолжил политическую линию Александра Ярославича по минимизации литовской угрозы. Данная политика дала свои положительные плоды. Но проблема была далека от полного разрешения.

«Резюмируя сказанное, можно сделать вывод, что, став новгородским князем в период политической нестабильности и вакуума власти на территории Полоцкой и Смоленской земель, тактически Александр Ярославич активно противодействовал литовским набегам в южные новгородские волости, однако попытки решить проблему стратегическим путем поддержки в полоцких и смоленских городах своих ставленников в 30–50-х годах XIII в. не дали желаемого эффекта. Осенью 1261 г. в литовской политике князя, который уже находился на Владимирском столе, наступила перемена. В трудах историков XX в. политическое значение литовско-русского союза в борьбе против немецкого “натиска на восток” было преувеличено, и детали соглашения остаются нам до конца неясны. Но, даже будучи кратковременным эпизодом, сближение 1261–1262 гг. позволило укрепить связи Новгорода с полоцким князем Товтивилом, стабилизировало ситуацию на новгородских рубежах и значительно ослабило угрозу литовских набегов».

Политика Александра в конечном итоге привела к тому, что пассионарная энергия молодой литовской государственности была направлена на юго-западные земли Руси. Нанеся литовцам ряд крупных военных поражений, выстроив ряд крепостей на Шелони, заняв гибкую позицию по отношению к основателю литовской государственности Миндовгу, князь Александр спас новгородские и псковские земли от напора нового и грозного врага, позволив сконцентрировать ограниченный человеческий ресурс Северной Руси на противостоянии германской агрессии.

В силу определенной тенденции отказывать князю Александру в выдающихся военных способностях рядом современных историков, которые не гнушаются откровенной неправдой, вводя в заблуждение широкие слои общественности утверждениями о том, что князь Александр только дважды вынимал меч из ножен — в битве на Неве и на льду Чудского озера, мы не должны забывать, что кровопролитные сражения с Литвой и длительное военное противостояние, носившее напряженный характер, должны свидетельствовать для наших современников о выдающихся военных способностях Александра Невского и его личной ратной доблести как непосредственного участника всех боевых столкновений его верных дружин.

В этой главе нами будут затронуты самые сложные страницы истории Руси в период после татарского нашествия. Именно этот период в жизни князя Александра стал объектом огульной ревизии его подвига жизни во имя веры и будущего Русского государства и народа со стороны недобросовестных исследователей и историков. Наше время, как никакое другое, требует правды, требует очищения русской исторической ткани от наростов и грязи. Именно поэтому в первую очередь необходим полноценный аргументированный отпор хулителям имени святого князя.

В данном разделе мы кратко поднимем те проблемные вопросы, каждый из которых будет рассмотрен отдельно. Собственно говоря, когда речь заходит о трудных и неоднозначных страницах истории жизни Александра Ярославича, внимание историков привлекают три момента: Неврюева рать и роль Александра, прямая или косвенная, в этом нашествии на Северо-Восточную Русь, участие князя в татарской переписи Новгорода и в целом его примирительная политика по отношению к Орде. Ученые, которые настроены крайне враждебно по отношению к памяти князя, а такие есть и в нашем Отечестве, придают особое значение этим трагическим событиям и всячески стараются доказать, что Александр был виновен в разыгравшейся трагедии ввиду его соглашательской позиции с ордынцами. Эти же историки сознательно обходят молчанием восстания против татар во всех крупнейших городах Владимирской Руси в 1262 г. и не желают проанализировать очевидную осведомленность князя в их подготовке, если вообще не прямое руководство действиями восставших.

Возвращение нашему народу его священной истории есть главное условие нашего будущего существования как полноценной суверенной государственной единицы в системе мировых политических тяжеловесов. С сожалением нужно признать, что за последнее двадцатилетие созданы условия, когда основная масса не только простых российских граждан, но и православная общественность находятся в состоянии фактически атомарного существования, не без целенаправленных усилий политтехнологов. «Норма и патология, святость и грех, добродетель и порок — все перемешалось. Подмываются моральные устои жизнеустройства России, провоцируется разлад как раз тогда, когда общество более всего нуждается в консолидации. Это уже не плюрализм, а идеологическая анархия».Ситуация несколько меняется в лучшую сторону. Но было бы наивно думать, что атак на идеологическом фронте, особенно атак на наших национальных героев, более не будет.

Безобидный поначалу спор нового, либерально ориентированного поколения исследователей отечественной истории с их маститыми предшественниками советской школы в 90-х гг. прошлого столетия превратился в настоящую информационную войну против русских святых, русской истории и русского народа! И война эта не затихает.

Замечательный исследователь, автор многочисленных работ, посвященных Александру Ярославичу, В.А. Потресов так резюмирует начавшуюся в те годы и продолжающуюся и по настоящее время псевдоученую вакханалию: «Наряду с возникновением всевозможных дворянских собраний и союзов, в пространствах нашей демократически настроенной интеллигенции вызрел образ князя-ренегата, победы которого либо дутые, либо незначительные, политические усилия — сплошное предательство… И было бы ладно, если бы лишь невежество выплеснулось в информационное пространство, но за дело взялись историки, в том числе и те, которые выстроили свои атаки в рассуждении снискать славу на… “открытиях”, отрицающих то, что было известно прежде. Метод этот не нов — на кропотливых исследованиях славы не сыщешь, а вот, перевернув образ, привлечешь внимание. Тут все средства хороши: даже если нельзя найти “новые” летописи, можно “подкорректировать” известные, кто проверит? На мой взгляд, общей ошибкой многих ученых является то, что они не в состоянии избежать (если не делают этого сознательно) взгляда на историческую личность с близких, “сегодняшних” позиций… Скажем, B.C. Елагин обвиняет Александра в измене интересам Отечества, поскольку он не выслал из Новгорода войска на помощь Торжку во время осады армией Батыя». Пример этот стоит разобрать.

Но это нам сегодня известно, что Торжок смог продержаться две недели. Мог ли Александр и новгородцы предвидеть это тогда. Была ли возможность и реальные силы, которые можно было выслать к Торжку в уверенности, что они прорвутся к осажденному городу. У нас нет ответов на эти вопросы. Мы только знаем, что после Торжка Батый двинулся к Новгороду. То, что это должно было случиться, понимали и Александр, и его современники. Факт того, что Батый не дошел 100 верст до Новгорода — чудо Русской истории. Историки до сих пор спорят о том, что же остановило татар. Только ли боязнь весенней распутицы? И еще один вопрос, на который нет ответа. Были ли в распоряжении Александра те силы, которые действительно могли противостоять татарам? Вспомним, что для участия в Ледовом побоище Александру понадобилась помощь брата и его суздальских полков. Одних новгородцев не хватало для отпора немцам. Что же говорить о татарской силе. К этим же заключениям приходит В.А. Потресов. Он считал, что наличных сил у Александра было катастрофически мало и при военном столкновении с татарами он неизбежно проигрывал. «Рассматривая действия Александра Невского, убеждаешься, что мыслил он чрезвычайно рационально, принимал решения внятные, иначе говоря, не боялся сдать сопку пониже, чтобы завладеть господствующей высотой. Целесообразность его действий представлена в летописных источниках, которые дают доступный материал для анализа с привлечением методов исследования операций — поиска глобального экстремума в пространстве локальных “пиков”, что позволяет определить целевую поведенческую функцию Александра Невского в его внешнеполитической, военной и управленческой деятельности. На первый взгляд действия его кажутся противоречивыми: с одной стороны, он вел непримиримую борьбу с западными завоевателями, но с другой — мирился с захватом русских земель Ордой, за что нынче и обвиняется в предательстве. Пытаясь обозначить цель, которой следовал Александр Невский, я вначале заблуждался, полагая, что здравое понимание своих военных возможностей определяло позицию князя в отношении Орды. Пристальнее анализируя оценки действий Александра Невского в разных условиях, мне не удалось обнаружить ни одного случая, когда исследователи усомнились бы в его преданности вере. “Вера является основанием высшей стадии развития человека, то есть стадии экзистенции. А экзистенция не может не быть единичной, такой же уникальной и недоступной для разума, как вера человека”. То, что ордынцы в середине XIII в. оказались толерантны к вероисповеданию покоряемых ими народов, а западные завоеватели пытались насадить на Руси католицизм, определило политику князя и разнонаправленность его активности в восточном и западном направлениях. Здесь он не терпел измены. Например, после взятия Копорья Александр отпустил рыцарей, своих врагов, в то время как казнил предателей-вожан, обращенных до того в православие».