— Тебе требуются услуги медустановки, которая тебя дожидается. Тебе требуется еда, которая готова — и питательна.

— Казалось бы, — язвительно прокомментировал он, — что мне еще требовался сон.

— Прервись на два часа для излечения и еды, а потом можешь спать, пока до Корабля не доберемся, черт бы тебя побрал!

Гневные слова попали в цель. Он попытался сказать что-нибудь в извинение, но потом наклонил голову, чтобы лучше слышать эхо слов Эдрета: „Будь один“.

Лал встал, не обращая внимания на боль в руке, и ответил таким же сердитым взглядом, используя при этом преимущество в росте.

— Хорошо. Действие твой медустановки будет желательным. Еда тоже, спасибо тебе за заботу. Но пойми и прими вот что, Корбиньи: я не лечу к твоему Кораблю.

Она ответила столь же решительным взглядом. Красиво очерченные губы плотно сжались, черные глаза заледенели.

— Ты полетишь туда, куда тебя повезет пилот. Лал рассмеялся:

— А мне казалось, что я — Капитан, Кому Следует Повиноваться?

— Мне кажется, что ты глупый мальчишка, — огрызнулась она, развернувшись на каблуке. — И к тому же невоспитанный.

Он схватил ее за руку — жестче, чем намеревался, — развернул ее обратно к себе и успел уйти от направленного в скулу удара кулаком.

— Быстро, — заметил он, видя, как она берет себя в руки и неохотно заставляет себя не двигаться. — Но с Каффиром ты была далеко не так быстра.

Ее бледные щеки вспыхнули.

— Дразни меня, Анджелалти, будь любезен. Детские выходки меня так развлекают!

— Вот как?

Он шагнул к ней, остановился и сделал глубокий вдох, ощущая пульсирующую боль в руке. Разум подсказывал ему, что выбранная линия поведения неверна, как бы Эдрет ни рекомендовал разумность отстраненности. Лал уже слишком много дней назад повернулся спиной к этому совету. И теперь необходимо разбираться с последствиями, к которым привел этот выбор.

Он слегка поклонился и постарался смягчить выражение лица. Ответный взгляд Корбиньи тоже стал мягче, хотя остался недоверчивым.

— Что случилось с Каффиром, Корбиньи? Она передернула плечами.

— Моя предшественница — Морела — была рабыней Каффира, — медленно сказала она. — Ее тело повиновалось ему, хотела я того или нет. — Она снова пожала плечами. — Анджелалти, такие вещи обычны для тех, кто возвращается из Синего Дома?

Он колебался, услышав ноты болезненного желания в ее голосе — надежды услышать то, что объяснит ее неудачу и вернет ей уверенность в себе.

Жалость. Эдрет заплакал бы от отчаяния, увидев, в какой хаос поверг свою жизнь его ученик, которого он оставил в безопасности, вооружив твердыми правилами жизни. Жалость и ужас. Потому что это сделал он. Именно он заключил гордую женщину Экипажа в темницу планетного тела и заставил сомневаться во всех своих инстинктах. Лал облизнул губы.

— Я не слышал о таком явлении, — сказал он. — Но Синий Дом — это не то, что я изучал… внимательно.

— О! — Ее плечи чуть заметно опустились, в глазах на секунду отразилась бесконечная боль. А потом она снова повернулась к двери. — Пойдем к медустановке, Анджелалти. Наверняка у тебя болит рана.

Полный жалости к ней и отвращения к себе, Лал пошел следом.

Анджелалти медленно выходил из пасти медустановки, бледный, двигаясь осторожно, словно рука все еще болела Корбиньи ощутила прилив жалости и отвернулась, чтобы он не прочел это в ее взгляде — и не начал презирать.

Наливая чай с нарочитым, безупречным изяществом, она понимала одно: ни в коем случае нельзя доводить дело до того, чтобы он отдал приказ. „Корабли и Звезды, что мне делать, если он прикажет мне лететь куда-то по какой-то планетной необходимости? Он — Капитан, и я поклялась ему служить. Умереть, если он прикажет. И в то же время он должен попасть на Корабль, хочет он этого или нет..“

— Кузен, — сказала она ему вместо приветствия и поставила чай рядом с ним. — Сядь, пожалуйста, и скажи мне, что ты хочешь съесть.

Хорошо, что он хотя бы сел, хотя заговорил не сразу. Он долго смотрел в чашку, словно надеялся прочесть в ее темной глубине все свое будущее. Когда спустя несколько долгих минут он поднял взгляд, то обратился к Свидетелю, который сидел чуть в стороне, вперив взор в стоящий у стены уродливый Трезубец.

— У тебя есть интерпретация воли Карателя с учетом картины последних событий?

Свидетель моргнул — как всегда, словно просыпаясь, и перевел свои рыжевато-карие глаза на Анджелалти.

— Я — Свидетель Телио, — сказал он неспешно. — Не мне делать предсказания.

— Безусловно, — энергично отозвался Лал. — Но мне представлялось, что вы способны анализировать текущие события в соответствии с запомненными ранее закономерностями и предоставлять эти сведения тем, кому в данный момент благоволит Богиня.

— А! — произнес Свидетель и надолго замолк, так что Корбиньи в конце концов махнула рукой на них обоих и ввела в пульт заказ горячей трапезы с высоким содержанием белка, а потом со стуком поставила перед каждым по миске с полученной кашей.

— Накорми хоть тело! — приказала она Анджелалти, сунув ему в руку ложку.

Когда она бросила ложку рядом с миской Свидетеля, тот открыл глаза и посмотрел прямо на нее.

— Мои благодарности, Корбиньи Фазтерот, — сказал он и улыбнулся.

Она повернулась к пульту, обратив к нему спину, и не спеша ввела свой заказ.

— В качестве благодарности изволь все съесть.

— Да, — отозвался Свидетель все так же мягко и вежливо, а потом обратился к Анджелалти: — Даже среди Телио, которым не подобало бы сомневаться, считалось, что Каратель крепко спит. Некоторые говорили, что Каратель никогда не проснется, что он — как это можно было бы сказать о человеке — мертв.

— Но, — откликнулся Лал, — похоже, что это не так, если вспомнить происшедшее у Саксони Белаконто и импульс энергии, который открыл люк корабля.

— Возможно, Каратель действительно спал, — сказал Свидетель, беря ложку и аккуратно ее наполняя. — Возможно, он обманул событие, притворившись спящим, в то время как на самом деле он проявлял свое воздействие втайне от Биндальчи и даже Телио, так что толстяк наконец явился и увез его прочь туда, где за ним мог явиться сильный Искатель.

Лал набрал ложку каши.

— Разве Биндальчи так слабы?

— Биндальчи привязаны к Спангилну, Анджелалти. Мы находимся под протекцией Синдиката, который следит, чтобы на наших кораблях не было звездных двигателей. И нашим людям не разрешено принимать присягу Синдиката.

Корбиньи повернулась лицом к Свидетелю.

— Синдиката? — очень тихо переспросила она.