не досаждая, пока хищника не отогнали на место. Что вы на это скажете? Почему он не погиб? Тогда все решили, что он остался целым и невредимым, поскольку находился под защитой планеты Солнце286.

Сам Камилло с удовольствием вспоминал приключение с царем зверей287, приводя его в доказательство своей способности управлять «солнечной силой», умалчивая лишь о догадке Бетусси, объяснявшей причину его стойкости посреди всеобщей суматохи. Поведение солярного животного в присутствии мага, у которого, как мы увидим позднее, в центре герметической системы памяти располагается Солнце, действительно сослужило добрую службу известности Камилло.

Великий Камилло вернулся в Италию в 1543 году, как пишет его друг и ученик Джироламо Муцио288. Как явствует из намека Виглия в письме к Эразму, дукаты не потекли вольным потоком из королевской казны, как надеялся Камилло289. Во всяком случае, по возвращении в Италию создатель Театра остался без работы, вернее, без покровителя. Маркиз дель Васто (Альфонсо Давалос, испанский губернатор Милана, покровительствовавший Ариосто) справлялся у Муцио о том, сбылись ли надежды Камилло на французского короля. В противном случае он выражал готовность положить ему по возвращении пенсион за возможность обучаться «секрету»290. Предложение было принято, и до конца жизни Камилло оставался под опекой дель Васто, читая лекции в различных академиях и беседуя с ним лично. Умер он в Милане в 1544 году.

В 1559 году был опубликован небольшой путеводитель, в котором рассказывалось о виллах в окрестностях Милана и о коллекциях их состоятельных владельцев. Из него мы можем узнать, что один весьма добродетельный гражданин по имени Помпонио Котта время от времени стремился покинуть свое шумное миланское заточение (другими словами, вырваться из городской суеты) и уединялся на своей вилле, чтобы побыть наедине с самим собой. Здесь он предавался охоте, чтению книг о сельском хозяйстве либо рисованию impresae, сопровождая их тонкими по смыслу изречениями, свидетельствовавшими о его незаурядном уме.

И среди этих любопытных картинок (pitture) можно увидеть рисунок, на котором изображено величественное и непостижимое строение Театра блистательного Джулио Камилло291.

К сожалению, следующее за приведенным отрывком описание Театра представляет собой набор цитат из книги Idea del Theatro («Идея Театра»), опубликованной в 1550 году, и поэтому нельзя положиться, что оно действительно описывает то, что хранилось на вилле. Неужели хозяин виллы перевез к себе Театр или одну из его версий, чтобы пополнить ею свою коллекцию раритетов? Тирабоски полагал, что pitture означает здесь фрески, написанные на темы образов Театра292, однако Тирабоски вообще не верил, что Театр когда-либо реально существовал, а мы знаем, что так было. Но его интерпретация слова pitture вполне может оказаться верной, поскольку в предисловии к «Идее Театра» сказано, что «строения столь превосходного устройства сейчас невозможно отыскать»293; это можно понять и так, что в Италии в 1550 году Театр как реальное строение не существовал.

Несмотря на то что ни одно начинание Джулио Камилло так и не было закончено, а может быть, и благодаря этому, слава о нем не угасла после его смерти, а, напротив, вспыхнула с новой силой. В 1552 году Лодовико Дольче, популярный для своего времени автор, которого отличало острое чутье к интересам публики, написал предисловие к собранию немногочисленных работ Камилло, где с горечью сожалел о том, что ранняя смерть не позволила этому гению, как и гению Пико делла Мирандолы, довершить свое дело и представить плоды творений «ума скорее божественного, нежели человеческого»294. В 1558 году Джироламо Муцио произнес в Болонье речь, в которой, воздавая хвалу философским учениям Меркурия Трисмегиста, Пифагора, Платона, Пико делла Мирандолы, причислил к этому славному списку и Театр Джулио Камилло295. Дж. М. Тоскан в 1578 году в Париже опубликовал Peplus Italiae, сборник латинских поэм о знаменитых итальянцах, и одна из них посвящена Камилло, перед удивительным Театром которого должны преклониться семь чудес света. В примечании к этой поэме о Камилло говорится как о высочайшем знатоке еврейской мистической традиции, называемой Каббалой, который к тому же глубоко познал философию египтян, пифагорейцев и платоников296.

В эпоху Ренессанса «философией египтян» называли главным образом сочинения, приписываемые Гермесу, или Меркурию Трисмегисту, то есть Corpus Hermeticum («Герметический корпус») и книгу Asclepius («Асклепий»), столь глубоко изученные Фичино. К ним Пико причислял мистерии еврейской Каббалы. Не случайно поклонники Камилло часто ставили его имя рядом с именем Пико, поскольку он искренне и всецело принадлежал герметико-каббалистической традиции, которую основал Пико делла Мирандола297. Творение всей его жизни должно было совместить эту традицию с классическим искусством памяти.

Уже в конце своей жизни, находясь в Милане под опекой дель Васто, Камилло в течение семи дней по утрам диктовал Джироламо Муцио заметки о своем Театре298. После его смерти рукопись попала к кому-то еще и в 1550 году была опубликована во Флоренции под заголовком L’Idea del Theatro dell’eccelen. M. Giulio Camillo299. Единственно благодаря этой работе мы имеем возможность в какой-то мере реконструировать Театр; на ее основе составлен и наш план (см. Приложение).

Театр возвышается семью ярусами, или ступенями, которые разделены семью проходами, соответствующими семи планетам. Попадавший в него становился зрителем, перед которым, как in spettaculo, то есть в театральном представлении, разворачивались семь пределов мира. И подобно тому как в античном театре знать занимала нижние скамьи, в Театре внизу располагались величайшие и наиболее значимые вещи300.

Мы видели, что современники Камилло иногда называли его сооружение амфитеатром, и это ясно указывает, что его план соотносился с римским театром, как он описан у Витрувия. У Витрувия сказано, что в аудиториуме театра места разделены семью проходами, упоминает он и о том, что представители высших сословий сидели на самых нижних местах301.

В Театре Памяти план витрувианского театра несколько искажен. В каждом из семи проходов – по семь врат, или дверей. Врата расписаны множеством образов. На нашем плане двери обозначены схематично, а на них в переводе даны описания образов. То, что здесь нет пространства для зрителей, которые могли бы рассесться между этими громадными и чрезмерно декорированными вратами к проходам, не имеет значения. Ведь обычная функция театра в Театре Камилло изменена на обратную. Он предназначен не для того, чтобы наблюдать за происходящим на сцене действием. Единственный «зритель» в Театре стоит на том месте, где должна быть сцена, и взгляд его обращен к аудиториуму; он вглядывается в образы на