Он слишком долго пытался контролировать свои эмоции, слишком долго запрещал себе жить, потому что боялся страданий, неизбежных спутников любви, и был раздавлен грузом ответственности, которую сам взвалил на себя. Я взяла его за руку и повела на второй этаж. Оставила перед его спальней, чтобы проверить, плотно ли закрыта Декланова. Он ждал меня, прислонившись к дверному косяку и не сводя с меня глаз.

– Еще можно остановиться.

– Ты действительно этого хочешь?

Он закрыл за нами дверь и подтолкнул меня к кровати. Мгновение назад он был растерянным и слабым, теперь со слабостью покончено: он взял власть надо мной. Жесткость его поцелуя убедила меня в этом. Мы рухнули на кровать, подстегиваемые жгучим нетерпением; грубо раздевали друг друга, искали губы, касались разгоряченной кожи. Близость Деклана вынуждала нас проделывать все в полной тишине, а осознание того, что у нас всего несколько часов, усиливало интенсивность момента, которого мы так долго ждали, – момента, когда мы наконец позволим себе всё. Когда он проник в меня, дыхание у меня перехватило и наши взгляды погрузились друг в друга. Я прочла на его лице всю любовь и желание, но одновременно и всю боль, которые он испытывал. Наслаждение телом Эдварда вызвало у меня слезы. Он упал на меня, еще крепче прижимая к себе, а я удерживала его в скрещении своих ног и гладила по волосам. Потом обхватила ладонями его лицо. Он нежно поцеловал меня – гроза прошла.

– Я люблю тебя, – прошептала я.

– Никогда больше не повторяй этого… Это ничего не изменит…

– Знаю… но давай разрешим себе быть свободными в эти несколько часов.

Всю ночь мы отчаянно любили друг друга. Время от времени задремывали, и наши влажные тела слипались. Тот, кто просыпался первым, будил другого ласками.

– Диана…

Я прижалась еще теснее, вцепилась в него, переплела свои ноги с ногами Эдварда. Он тронул губами мой висок.

– Я сейчас встану… Не хочу, чтобы Деклан нашел нас вместе.

Его замечание окончательно разбудило меня.

– Ты прав.

Я подняла голову и провела пальцем по его подбородку. Он схватил мою руку и поцеловал. Потом отодвинулся, сел на край кровати, ероша волосы. Посмотрел на меня через плечо, я постаралась улыбнуться, он погладил меня по щеке:

– Я пошел…

– Да.

Я отвернулась, не желая видеть, как он покидает спальню: не нужно, чтобы эта картинка запечатлелась в моей памяти, пусть я буду помнить только нашу ночь любви. В тот момент, когда дверь с легким стуком захлопнулась, я изо всех сил прижала к себе его подушку.

Я лежала еще примерно полчаса. Чтобы встать, а потом собрать разбросанную по всей комнате одежду, мне понадобились сверхчеловеческие усилия. Я снова сражалась со своими привычными демонами – как тогда, несколько лет назад, когда мне хотелось как можно дольше обойтись без душа, чтобы сохранить запах Колена на своей коже. Но Эдвард жив.

Еще не совсем рассвело, когда я спустилась на первый этаж. Чемодан я поставила у входа. На кухонной стойке меня поджидала дымящаяся чашка кофе, и я сделала несколько глотков. Потом вышла на террасу, где курил Эдвард. Может, он и услышал, что я подхожу, но не подал виду. Я приблизилась к нему почти вплотную, наши пальцы переплелись, он, вздыхая, нежно провел ладонью по моим волосам. Потом мы услышали, как к коттеджу подъезжает машина.

– Вот и Джудит, – сказал он.

Я собралась отстраниться – была уверена, что он захочет сохранить нашу близость в секрете.

– Стой на месте.

Он выпустил мою руку, чтобы еще крепче прижать меня к себе, удержать в своих объятиях. Я зарылась лицом в рубашку Эдварда и вдыхала его запах полными легкими. Тут хлопнула входная дверь, и на пороге возникла Джудит со своей легендарной тактичностью.

– Пора будить Деклана, – объявил мне Эдвард.

Я вцепилась в его рубашку.

– Пойдем.

Он увлек меня в дом, где Джудит ждала нас, облокотившись о стойку, с чашкой кофе в руках. Она грустно улыбнулась:

– Так или иначе это должно было произойти, ведь сколько времени вы ждали…

– Оставь нас в покое, – резко оборвал ее Эдвард.

– Эй! Успокойся… я вас ни в чем не упрекаю. Просто завидую, вот и все…

По лестнице затопотали мелкие шажки, после чего раздался веселый голос Деклана:

– Я спал один! Папа! Диана! Я спал совсем один!

Я успела отойти от Эдварда, до того как сын вспрыгнул ему на руки. Он был так горд, на его лице сияла ликующая улыбка.

– Видела, Диана?

– Ты настоящий герой!

Его улыбка застыла, когда он заметил Джудит. На лице был написан шок от обрушившейся на него реальности. Он вырвался из рук отца и помчался к выходу. Дернул за ручку мой чемодан и перевел взгляд на меня.

– Что это? – закричал он.

– Мой чемодан, – ответила я, направляясь к нему.

– Почему он здесь?

– Я возвращаюсь домой, разве ты забыл?

– Нет! Теперь твой дом здесь, с папой и со мной! Не хочу, чтобы ты уезжала!

– Мне очень жаль…

У него на глазах выступили слезы, он покраснел от злости, даже ярости.

– Ты плохая!

– Хватит, Деклан! – вмешался Эдвард.

– Не трогай его, – шепнула я. – Он прав…

– Ненавижу тебя! – завопил Деклан.

Он бегом взлетел по лестнице и хлопнул дверью спальни. Эдвард обнял меня.

– Как мы могли быть такими эгоистами? – всхлипнула я.

– Знаю…

– А теперь убирайтесь, – велела нам Джудит.

Я оторвалась от Эдварда и подошла к ней:

– Не будем прощаться, не хочу, надоело. Поговорим по телефону…

– Ты права…

Эдвард с моим чемоданом в руках ждал на крыльце. Уже перешагивая порог, я остановилась. Нет, придется задержаться…

– Я должна сказать ему “до свидания”.

Я поднялась по лестнице, перескакивая через ступеньки, и постучала в дверь спальни.

– Нет!

– Деклан, я войду.

– Не хочу больше никогда видеть тебя!

Я зашла в комнату, он сидел на кровати, вытянувшись в струнку, и отчаянно тер щеки, уставившись в одну точку. Я присела рядом.

– Прости… Я вела себя так, что ты надеялся, что я не уеду. Ты прав, мне хорошо здесь, с тобой и с папой. Я тебя не обманывала… ты все сам поймешь, когда будешь большим… Не всегда удается делать то, что хочешь. У меня в Париже работа, обязанности взрослого человека. Я знаю, тебе это кажется ерундой… Я буду очень часто думать о тебе, обещаю.

Он бросился мне на шею. Я в последний раз баюкала его, лохматила волосы и еле сдерживала слезы. Он не поймет, почему я ухожу, если заметит, как мне плохо.