Женщина снова принялась осматривать мужчину. Марк чувствовал себя ужасно неловко, как будто на досмотре. Иногда взглядом действительно можно раздеть человека и даже обнажить его душу.

— Мы с ней тоже поссорились, — наконец-то призналась она.

— Давно? Когда вы с ней последний раз говорили?

— В конце апреля, вроде. Я пришла к ней домой, а она мне нахамила.

— И больше вы ее не видели? — немного грубо спросил Марк.

— Больше нет, и не очень-то спешу! — раздраженно вскинулась женщина. — А вы когда с ней встречались в последний раз?

Марк не ответил. Он думал, что ему делать, куда еще бежать, где искать.

— Консьержка сказала, что Катя последний раз была в квартире еще в начале мая. И с того времени ее никто не видел.

— Нагуляется — вернется, — женщина сделала неопределенный жест рукой, как будто смахнула невидимую муху. — До этого ее полгода вообще не было в стране. Ездила по Европе, отдыхала и тратила деньги, пока мы с братом батрачили на ее заводе.

Марк вскинул бровь:

— Насколько я знаю, пока она отдыхала в Италии, на заводе, как вы выразились, батрачил Сергей Иванович. Разве нет?

— Ах! Это ваш человек! Как же я сразу не догадалась? — маленькие глазки Светланы Николаевны сузились, превращаясь в тонкие полосочки.

— Ладно! — Марк встал с дивана. — Думаю, что нам с вами разговаривать больше не о чем…

— Я тоже так думаю!

Марк направился к выходу и услышал позади ворчание женщины:

— Как найдете ее, передайте, что матери надо иногда звонить! Так поступают нормальные, воспитанные дочери.

Мужчина оглянулся и ответил:

— Даст Бог, обязательно передам.

В машине к Вере ехали молча. Володя только спросил: «Как? Есть новости?», но Марк махнул рукой и замотал головой.

Вера была напугана, увидев на пороге двух мужчин. Скорей всего, потому что Володя был внушительного размера: крупный, мускулистый, мощный — одним словом, пугающий. Но когда мужчины стали расспрашивать ее про Катю, она немного успокоилась.

Комнатка у Веры была всего одна, и в ней находилась ее больная мать с внучками.

— Давайте на кухню пройдем? — предложила девушка.

Кухонька была крошечной, мужчины еле поместились за столом. Вера поставила на плиту чайник и как-то виновато улыбнулась.

— Когда вы ее видели в последний раз? — спросил Володя.

— Давно. В марте, вроде. Она очень помогла мне. Оплатила операцию дочери. И не просто оплатила — еще и полетела с моей дочкой в Германию, мне визу не открыли…

— И она вам больше не звонила? С марта?

— Я очень хотела с ней дружить. Я так просила ее! Но она была категорична. И попросила не приходить к ней.

Марк тяжело вздохнул:

— Может, есть хоть какие-то предположения, где она может быть?

Вера замотала головой, а потом ее озарило:

— А может, она дома? И не открывает? Я в январе три дня стучалась к ней. А потом я вызвала полицию и компанию, которая может подобрать любой ключ, и мы открыли ее дверь. Катя оказалась в квартире. Выглядела ужасно: постоянно принимала снотворное и спала. Была очень слаба… Я тогда ей помогла… она меня даже поблагодарила…

— Это было в январе? — спросил Марк.

— Да, в самом конце. Консьержка сказала, что Катя две недели не выходила из квартиры. Мы уже все думали, что она умерла…

Мужчины переглянулись, поняли, что это был стресс после Леши.

Володя оставил Вере свою визитку:

— Вера, пожалуйста, если вдруг увидите или услышите… или вспомните, где она может быть… будем очень вам признательны.

И мужчины направились к двери.

— Да, да, конечно. Вы даже чай не попили…

— Не до чая нам. Спасибо. Мы пойдем.

В машине Володя сказал другу:

— Езжай в офис. Я в полицию поеду, к знакомому оперу. Может, он хоть что-то посоветует…

Поездка в Питер выдалась замечательной.

Катя никуда не спешила, посетила все четыре города, которые и запланировала: Тверь, Бологое, Окуловку и Малую Вишеру.

Тверь — просто поразила ее своей многовековой историей: уникальные объекты архитектуры, величественные каменные особняки, древние храмы. Не зря сама Екатерина Великая считала его вторым по красоте городом после столицы. Катя провела там почти сутки: прогулялась по набережным, посетила уличные кафешки, переночевала в отеле. Бологое и Окуловка ее не очень впечатлили, а вот недалеко от Малой Вишеры был интересный лес. Считалось, что там обитает снежный человек по прозвищу Авдошка.

Происхождение такого названия связано со стариной легендой. В давние времена в деревеньке Силище жила баба Авдотья. У нее было много недостатков, и поэтому она не могла выйти замуж. Однажды она ушла жить в лес. Вскоре местные охотники увидали ее с человеком, полностью покрытым шерстью, а потом встречали в лесу и их детишек: малыши были похожи на Авдотью, поэтому их и прозвали так.

Аномальный лес оказался совершенно обычным, снежного человека Катя не встретила, зато нашла ягоды и насладилась природой и местными пейзажами.

Питер встретил Катю проливным ливнем, но она была рада: и утреннему любимому городу, и дождю. Первым делом выпила чай с пирожным в знаменитом кафе на Невском, затем в Доме книги купила новый роман. Ближе к обеду, Катя уселась на лавочке у Казанского собора отдохнуть — ноги гудели от прогулки, в теле чувствовалась усталость. В планах у нее было снять отель, она уже присмотрела один неподалеку.

На скамейке, с другого края, сидел молодой человек. Он был хмурым и выглядел взволнованно. Парню было лет тридцать, не больше: красивый, даже слишком красивый.

Катя старалась не пялиться, но у нее не получалось. Нет, он привлек ее внимание не голубыми глазами и светлыми кучеряшками, а отвратительным настроением, которое трудно было не заметить.

Парень смотрел на асфальт впереди себя и ничего не замечал.

Катя наблюдала молча, но в ней зарождалось невероятное желание спросить, что же случилось и не нужна ли ему помощь.

Но она вдруг вспомнила, что только совсем недавно, к счастью, отделалась от такого молодого поклонника, и лучше не будить лихо, пока оно тихо. Второго такого пылкого Ромео она не вынесет.

Она опять погрузилась в свой роман, как услышала тихий голос парня:

— Вы когда-нибудь разочаровывали свою мать?

Катя взглянула на молодого человека и моментально прониклась к нему жалостью. Тот сидел, немного сгорбившись, поджав плечи, а по его щекам текли слезы.