– Мечтаю о чем-нибудь более серьезном. Сейчас помогаю приюту для бездомных подростков. Работа полезная, но желательно, чтобы еще и деньги платили.

– Ты хорошо обеспечена.

Разговор постепенно увял. После обеда Стефани проводила дочку до дома.

– Хочешь, завтра встретимся за ланчем? – спросила она, но Луиза покачала головой. Выглядела она так, словно намеренно изводила себя тоской. Фантазия требовала постоянной подпитки. Чтобы поддерживать мифический образ отца, дочка интуитивно отвергала мать. Стефани понимала механизм враждебности, но принять не могла. К тому же оставаться постоянным объектом несправедливого гнева было очень больно. Вместо того чтобы сердиться на отца за внезапную раннюю смерть, как это еще недавно делала сама Стефани, Луиза безосновательно обвиняла мать.

– Не могу, – ответила она. – Должна работать на аукционе. Торги состоятся завтра вечером.

– Что ж, в таком случае уеду утром, – спокойно заключила Стефани. – Других дел в Нью-Йорке не предвиделось; приехала она только ради встречи с дочкой – как всегда, не слишком приятной. Оставалось надеяться, что когда-нибудь отношения изменятся.

– Спасибо за то, что навестила, – поблагодарила Луиза на прощание. Они стояли возле подъезда. Хотя и не самый фешенебельный, дом выглядел современным, чистым и безопасным, поскольку у входа дежурил швейцар. Стефани это обстоятельство особенно радовало. – И прости за меланхолию. Не знаю, как заставить себя смириться с утратой.

– Может быть, стоит с кем-нибудь об этом поговорить. Мне очень помогла доктор Зеллер.

– Даже если потрачу время и деньги на визиты к психотерапевту, папа все равно не оживет. – С этими словами Луиза разрыдалась и упала в объятия матери, впервые за вечер проявив родственные чувства. Стефани прижала дочку к груди и дала вволю наплакаться. Помочь и смягчить душевную боль могло только время. Девочка слишком рано потеряла отца. Все они рано его потеряли, но Луиза как самая близкая из детей восприняла утрату особенно остро.

– И все же подумай. Может быть, стоит сходить на пару консультаций.

– Некогда. Это тебе больше нечем заняться, а я работаю. – Она не могла упустить возможности уколоть мать.

– Но ведь существуют перерывы на ланч и вечера. Поверь, станет легче.

Луиза пожала плечами и вытерла слезы:

– Я в порядке. Просто очень по нему скучаю.

– И я тоже. – Так оно и было, но у Стефани оставалась масса вопросов, ответить на которые было уже невозможно. И все же требовалось разобраться с сомнениями, прежде чем принимать окончательное решение относительно Чейза. Не хотелось приходить к нему с громоздким, тяжелым багажом. Сначала следовало разобрать и опустошить чемоданы, чтобы явиться налегке. Пока она еще не была к этому готова. Залечить ее рану, так же как и рану Луизы, могло только время – хотя и по иной причине.

– Береги себя и помни, что я тебя люблю, – напутствовала Стефани. Дочка печально помахала и скрылась в подъезде. Вечер выдался нелегким, но с Луизой иначе не бывало. Она никогда не жалела мать, особенно после смерти отца.

Стефани вернулась в отель, а когда позвонил Чейз, рассказала о напряженной встрече с дочерью. Он выразил сочувствие и добавил, что с девочками, по его мнению, труднее найти общий язык, чем с мальчиками, хотя Сэнди ему особых хлопот не доставляла. Впрочем, она не была его родным ребенком, а это важно.

– К тому же я намного крепче, чем ты. – Он уже знал, что Стефани очень мягкий человек. Возможно, слишком мягкий в обращении с дочерью, которой, по его мнению, не помешала бы хорошая взбучка. Тогда она, возможно, пришла бы в себя и перестала тиранить мать. Чейз не находил оправданий жестокому поведению Луизы. Тяжелые времена случаются у каждого, но это вовсе не означает, что можно вымещать зло на близких.

– По-моему, девочки отыгрываются на матерях, – заметила Стефани. Именно так, во всяком случае, поступала Луиза. – Устала слушать, каким восхитительным отцом был Билл, хотя на самом деле он пальцем о палец не ударил.

– Похоже, немного правды ей не помешает, – пришел к выводу Чейз.

– Теперь уже слишком поздно. Некрасиво ругать мертвого, пусть даже и заслуженно.

– Значит, ему суждено войти в историю святым?

– Судя по всему, да, – огорченно подтвердила Стефани. Хотя дочь вела себя по меньшей мере некрасиво, она искренне ее жалела и переживала, что не может облегчить боль потери.

– Когда же собираешься уехать из Нью-Йорка? – поинтересовался Чейз, чтобы сменить тему.

– Рано утром, – ответила Стефани. Он помог спланировать маршрут и снова посетовал, что она не захотела отправиться на автобусе.

– Если возникнут проблемы, звони, – распорядился Чейз твердо.

– А ты умеешь менять шины на расстоянии? – усмехнулась Стефани.

– Нет. И сама не пытайся. Если вдруг с машиной что-то случится, сразу вызывай эвакуатор.

– Обещаю. – Она с удовольствием думала о предстоящей поездке, хотя дорога и уводила все дальше от любимого. Но, с другой стороны, чем скорее удастся разобраться с собственной жизнью, тем раньше наступит долгожданная встреча.

Чейз пообещал регулярно звонить, и Стефани не сомневалась, что он сдержит слово. На этого человека всегда можно было положиться, даже если он был очень занят. Для нее время всегда находилось, и это было приятно.

Засыпая, Стефани думала о Луизе и пыталась понять, как помочь дочке. Но девочка хотела невозможного: возвращения отца. Ситуация выглядела безвыходной, оставалось только ее принять. А Луизе предстояло самостоятельно справиться с проблемами, тем более что помощь матери она категорически отвергала.

Первые дни после возвращения Майкла и Аманды из Нэшвилла прошли напряженно. Майкл держался рассеянно, отстраненно и даже холодно, а Аманда нервничала из-за новой рекламной кампании, которую ей поручили разработать.

Каждый день за ланчем Майкл смотрел на телефонный номер Сэнди, который в воскресенье дала мать, но позвонить без повода не решался. Больше того, испытывал чувство вины от одной лишь мысли о ней. Три года он стойко хранил верность Аманде, изменив только раз – в самом начале отношений, – и любой шаг в сторону считал недопустимым. И все же в среду, после бессонной ночи, не выдержал и позвонил.

Сэнди репетировала с группой новую песню. Во время перерыва подошел Бобби Джо и сказал, что поет она плохо. А самой Сэнди не понравился новый барабанщик, которого Чейз принял с испытательным сроком.

– Алло? – Неожиданный и несвоевременный звонок лишь усилил раздражение. К тому же номер оказался неизвестным.

– Привет, – произнес Майкл, внезапно почувствовав себя тринадцатилетним подростком. Вот уже три года он звонил только Аманде, а потому внезапно застеснялся, хотя в колледже вдохновенно ухаживал за девушками. – Это Майкл Адамс. Мы встретились с тобой в субботу, на концерте. Я был с мамой… Стефани… – Он пытался напомнить о себе, хотя необходимости не было: Сэнди сразу же узнала голос.