от гада. Но тут навстречу выползает еще один. Я попал. Карабкаться вверх — не вариант. Я хожу-то еле-еле. Сожрут меня паразиты, как пить дать, сожрут…

«Перо пронизывателя миров готово к выстрелу» — выдает «межмирная справка». Так вот в чем дело. Просто требовалось время, чтоб накопить силу для нового импульса. Навожу, вскидываю, стреляю. Поразит повержен. Путь свободен. Ковыляю прочь. На хвосте еще один.

Дожидаюсь «перезарядки», отстреливаю преследователя. Теперь надо собрать с них силу. Забираю с одного, иду к следующему. Черт, я вымотался и взмок. Все тело ломит, будто разгрузил вагон муки. Но дело сделано. Силу с паразитов собрал.

Перо пронизывателя пыталось тянуть меня на новые приключения, но видимо исчерпался лимит пребывания в межмирье. Меня выкинуло в Питерский особняк магуча. И хорошо, что выкинуло. Сил не осталось вообще. У меня болит каждая мышца. Рубаха насквозь промокла от пота. Но я даже рад. Телу, доставшемуся от Сережи Кротовского нагрузки нужны. Походы в межмирье будут вместо тренировки.

Сторож за стойкой беззастенчиво дрыхнет. А бодрствовал ли он минуту назад? Когда я проходил здесь вместе с Белкиной? Часов у меня нет, но уже знаю, что на Лице и на Изнанке время течет в одном потоке. Если на Изнанке прошел час, то и на Лице прошел час. А вот в межмирье я провел… пытаюсь прикинуть, сколько времени у меня ушло на сражения с паразитами… минут семь?

«Двадцать две минуты по субъективному времени» — вдруг подсказывает мне «межмировой справочник»… ну спасибо. Время пролетело незаметно. А сколько прошло времени в мирах Лица и Изнанки? — «нисколько» — отвечает справочник. Догадка подтвердилась. Время, проведенное в межмирье «не считается». А значит минуту назад сторож уже дрых. Но часов все равно не хватает…

Перед внутренним взором тут же появляется часовой циферблат с секундной стрелкой. Я бы предпочел привычное цифровое обозначение, но и за это спасибо. Теперь у меня интерфейс с хронометром. Часы можно не покупать. Та-ак, а в Питере-то двенадцатый час. Надо двигать до дому. Как бы домочадцы не всполошились.

Извозчика как назло не попалось, а трамваи уже не ходят. Добрался ближе к полуночи. Мои, естественно, не спят.

— Сережка, ну наконец-то, я волноваться начала.

— Напрасно. Пешком туда, пешком обратно. Быстро бы никак не вышло.

— А ты чего такой взмокший? Бежал от кого-то?

— Не… немного поупражнялся на обратном пути… да все в порядке. Я в душ…

Отмылся из лейки, переодел белье, сменил рубашку. Анюта накормила жареной картошкой с грибами. Спать лег с легкой душой и уснул беспробудно.

А проснулся последним. Анюта уже одета, на пару с дедой кухарничает за горелкой. Кеша, подсевши к кухонному столику, катает хлебные шарики и строит из них какие-то пентаграммы-гексаграммы. Результат перерисовывает на бумажку. А хлебные шарики сметает на ладонь и отправляет в рот… затем начинает катать новые…

Надо же, все при деле, один я дрыхну. Что в общем-то объяснимо. Ухайдакался вчера в межмирье. Тело до сих пор отзывается мышечной болью в каждом движении.

После завтрака выходим все вместе. Кеша влился в мой маленький клан настолько легко и органично, что я на второй день как само собой разумеющееся считаю его своим человеком. А, впрочем, не только я. Все остальные, включая самого Кешу, тоже. Филиппыч даже не заикается, что для Кеши в комнате нет места. Где семерым тесно, там восьмой влезет. А нас всего-то четверо.

Половой за стойкой меня подтормаживает:

— Корреспонденция, граф.

Небрежно даю Анюте отмашку. Функции пресс-секретаря у меня выполняет она. Анюта уже привычно награждает полового монеткой и забирает конверт.

— Читать будешь?

— Давай лучше ты… что там?

— Мила Хоромникова зовет сегодня в гости «в новый» особняк, — Анюта неверяще качает головой, — У этой Милы совсем сердца нет? Зовет тебя в твой же дом. Она не думает, что тебя это может покоробить?

— Ерунда. Она купеческая дочь и не склонна к сантиментам. Сантименты мешают делать деньги.

— И что? Ты пойдешь?

— А почему нет. С ностальгией по родным до боли стенам я как-нибудь справлюсь.

На самом деле для меня доходный дом не в пример роднее особняка. В особняке я ночевал всего один раз, даже не осмотрел его толком. И приглашением, разумеется, воспользуюсь. Познакомиться с купчиной поближе, понять, чем он живет и дышит в свободное от бизнеса время будет не лишним… совсем не лишним.

На фабрике меня уже поджидает купеческий приказчик. Он решителен и полон энтузиазма. Сигналка для его тачки еще не готова, но Кеша согласился показать предварительные наработки. Замыкание-размыкание замков, датчик свой-чужой у него в черновую уже воплощены в накопителях.

— А кстати, граф, — интересуется приказчик, — Какой звуковой сигнал вы поставите на случай взлома?

— Я бы поставил свисток городового, — вместо меня отвечает Кеша, — Технически несложно, зато воздействие будет, что надо. Все стражи порядка сбегутся на такой сигнал.

— Отличная мысль, — соглашается приказчик, — Лучше и не придумаешь.

Затем на пару с приказчиком мы набросали примерную планировку будущего предприятия. Я предложил отодвинуть моих работников в глубину цеха, оставив им с запасом места на сотню рабочих мест. Им с клиентами общаться не нужно. Пусть работают спокойно. Полсотни человек отработают «госзаказ» на патроны. Еще полсотни сможем привлечь дополнительно под нужды нового предприятия. Я думаю, этого хватит с головой.

— Вот здесь сделаем автосервис, — продолжаю рисовать схему, — Тут как раз двое ворот. Одни на въезд, другие на выезд. Вот здесь отгораживаем салон-магазин по продаже мобилетов и прочих новомодных приборов. А здесь делаем зону для посетителей… удобные диванчики, свежая пресса, горячий кофе.

Приказчик слушает и кивает, мои предложения видятся ему дельными.

— А скажите, граф, — приказчик задает мучающий его вопрос, — Почему вы так уверены, что мобилеты получат широкое распространение?

Вот как ему объяснить? Я-то не просто уверен, я знаю, что это золотое дно. Но не могу же я сослаться на опыт из другой жизни.

— Возможность удаленной связи дает очевидные преимущества, — начинаю объяснять, — А дороговизна обусловлена редкостью этих мобилетов. Но чем больше будут объемы производства, тем ниже себестоимость. Если поставить производство на поток, мы сможем сделать мобилеты доступными любому… — я хотел сказать «любому крестьянину», но не рискнул, — …любому горожанину.

— Уж простите, граф, мне трудно в это поверить, — приказчику даже такое утверждение показалось невероятным

— Ладно. Будьте так добры, дайте