Юнкера потянулись по одному на склад, выходя из помещения, через три-пять минут с охапкой обмундирования. Когда подошла моя очередь, и я зашёл на склад, дядька Семён улыбнулся мне и пальцем показал мне на две аккуратно сложенных кипы формы, которые отдельно лежали на лавке в углу.

— Бери левую, — тихо произнёс он. — Другую заберешь, когда второй раз придёте.

Я кивнул головой и молча пошёл к указанному набору, думая про себя: "Знакомство с тыловиками всегда приносит положительные дивиденды, что в моём мире, что здесь".

После первого похода за формой был второй, во время которого мы получили оставшееся обмундирование, включая шинели и папахи. Данную форму мы разместили в индивидуальных подписанных шкафчиках, находящихся в отдельной комнате, которую я для себя обозвал каптёркой по аналогии с рязанским десантным училищем.

Вернувшись в спальное помещение, стали разбираться с полученными комплектами служебной и домашней формы. Примерив свою, я в очередной раз убедился, что есть профессионалы в своём деле. Всё обмундирование, которое подобрал каптенармус Афанасьев сидело как влитое. Глаз-алмаз!

Остальным повезло меньше. Особенно оказался неудачливым мой новый сосед. У гимназиста пригонка обмундирования была самая поверхностная. Поэтому ни одна его часть не соответствовала размерам его тела. Брюки были невероятно широки и длинны, рубашка и мундир напоминали халат. Погоны уныло свисали, причём упорно держались не на плечах, а где-то в районе груди. Но всего хуже произошло с сапогами — они были на пару размеров больше. А это грозило в будущем стёртыми в кровь ступнями. "Шпаков не любят в училище все, даже обслуживающий персонал, — подумал я. — Надо как-то выручать соседа, а то выглядит как полное чмо".

Решить вопрос с формой Васильева, удалось относительно быстро. Подойдя к портупей-юнкеру Сафонову, я испросил у того разрешения сходить вместе с жертвой обмундирования к портному и сапожнику, которые были на территории училища. Получив его от своего отделенного командира, который с трудом сдерживался от смеха, глядя на чучело гороховое, которое называлось юнкером Васильевым, мы с подопечным вышли в коридор. За только что закрытой дверью грянул оглушающий хохот.

— Это они надо мной смеются?! — спросил красный как помидор Алексей.

— Над тобой, — не стал скрывать очевидного. — Твой внешний вид, действительно, смешон. К тому же только ты да я в отделении "молодые люди с вокзала". Так что все шутки и пряники нам доставаться будут. Готовься к этому.

— Я слышал выражение "с вокзала", но точно не знаю, что оно обозначает. Поясни? — продолжающий багроветь цветом лица Васильев вопросительно посмотрел на меня.

— Шпаки мы с тобой, гражданские, а они все уже воины, присягу принявшие. Поэтому и "с вокзала".

— Какой же ты гражданский. Ты в форме выглядишь, будто родился в ней.

"О том, что форму ношу, если учитывать обе жизни больше тридцати лет, я тебе говорить не буду", — подумал я, а вслух произнёс.

— Когда больше пяти лет назад в бою с хунхузами погибли мои родители, остались только я и мой дед. Дед у меня был заслуженным воякой, и он очень хотел, чтобы я поступил в это училище. Гонял меня в хвост и в гриву, пока живой был. Вот и привил любовь к воинскому виду.

— А у меня отец пытался мне преподать воинские науки, но маман была против. Она хотела, чтобы я врачом стал. Планировала, что по окончании Губернской гимназии я поступлю в Томский университет на медицинский факультет. А я переходные экзамены в восьмой класс завалил. И здесь на вступительных экзаменах по русскому языку не смог 7 баллов набрать. Пришлось все экзамены сдавать. Маман сильно расстроилась, а отец, наоборот, радуется.

Выслушав данную душеспасительную историю, судя по всему маменькиного сынка, повёл Алексея к дядьке Семёну, может быть удастся обменять форму. Иначе на её ушивание и подгонку уйдет куча времени. Открывший на мой стук дверь каптенармус Афанасьев с большим трудом сдержал смех при виде юнкера Васильева, но сдержанная улыбка растянулась в бороде и усах от уха до уха. При этом лицо дядьки Семёна приобрело такой жуткий вид, что Алексей непроизвольно сделал шаг назад.

— Господин каптенармус, разрешите обратиться? — отрапортовал я, приложив ладонь к срезу бескозырки.

— Обращайтесь, юнкер, — лицо Афанасьева вновь расплылось в зверской улыбке. — Под защиту что ли взял такого доброго молодца?

— Так точно!

— Молодец, юнкер! И как я так мог ошибиться с размерами?!

Дядька Семён еле сдерживался, чтобы не заржать. Вид испуганного, покрасневшего Васильева в мешком висящей на нём форме был действительно комичен.

— Ладно, заходите. Что-нибудь придумаем, — каптенармус Афанасьев пропустил нас внутрь склада и закрыл дверь.

К ужину Васильев выглядел уже более менее похожим на юнкера. Чтобы носить военную форму, нужна не только привычка, но и умение, без чего человек, будь он юношей или взрослым, выглядит в форме только переодетым штатским. Помню, как часто в кино мне бросалось в глаза неумение носить форму у артистов, играющих роли солдат и офицера. В общем, ставить "воинский вид" юнкеру Васильеву придется ещё долго.

На ужине в общей столовой всего училища увиделись с остальными двумя отделениями. В них также в глаза бросились несколько юнкеров, на которых форма сидела как на корове седло. Ужин сытный и питательный — каша, хлеб, чай.

Когда вернулись в спальное помещение, продолжилась подгонка формы. Потом тренировались в правильном складывании формы на табуретах перед сном. Вечерняя перекличка, общая вечерняя молитва. Читали её портупей-юнкера, остальные как могли, пытались попасть с ними в такт. Немного свободного времени и сладкая команда: "Отбой".

Утро началось с подъема и мыльно-рыльных процедур. Потом прибыла пара парикмахеров. И все были подвергнуты стрижке практически под ноль с оставлением небольшого чуба. Как позже выяснилось, чуб оставляли только в казачьих конном и пешем взводах. В пехотном стригли под "три нуля". Традиции, которые успели сформироваться с момента создания училища, однако-с! После стрижки и дополнительных водных процедур в умывальной комнате, столовая, молитва и чай.

После чая нас выстроили в коридоре, и повели в оружейный цейхгауз получать винтовки. Цейхгауз размещался в отдельном небольшом помещении училища, пристроенного к основному зданию. Зайдя внутрь, увидели в деревянных стойках, блестящие маслом казачьи винтовки, на которых висели подсумки для патронов и шашки. На тех стояках, к которым нас подвели, под каждой винтовкой на рейке белели бумажки с фамилиями каждого из нас.

После того, как принесли оружие в казарму и разместили в пирамиде, пришло время завтрака. Опять каша, хлеб, чай

Потом была чистка оружия. Мне достался винтовка пусть и не новая, но в хорошем состоянии. Моему соседу-гимназисту и здесь не повезло. Ствол ему достался ушатанным напрочь. Но в этом вопросе я ему помочь не мог ничем. Почищенное оружие, подсумки и шашки были размещены в пирамиде на пятнадцать мест, которая находилась в спальном помещении.