Они направились к двери и вышли из дома.

Лезвие меча уткнулось в землю. Ричард смотрел на мертвую женщину, и по щекам его бежали слезы.

— Я никогда больше не надену ошейник, — прошептал он скорее самому себе. — Кто бы меня об этом ни просил.

Усталым движением он поднял сумку и, достав оттуда небольшую лопатку, прицепил ее к поясу. Потом перевернул сестру Грейс, скрестил ей руки на груди и взвалил тело на плечи. Одна рука соскользнула и повисла, качаясь. Голова запрокинулась, мертвые глаза остекленели. На белой блузе отчетливо выделялось пятнышко крови.

Ричард посмотрел на Кэлен. Глаза его были мутными от боли.

— Я иду хоронить ее. Я хотел бы сделать это один.

Кэлен кивнула. Ричард толкнул дверь плечом и вышел. Кэлен обессиленно опустилась на землю и зарыдала.

Когда он вернулся, Кэлен сидела, неотрывно глядя в огонь. Выплакавшись, она сходила к Савидлину, рассказала ему о случившемся, вернулась и теперь ждала Ричарда.

Он сел рядом с ней и, обняв ее, положил голову ей на плечо.

Она зарылась пальцами в его волосы и крепко прижалась к нему. Она понимала, что нужно что-то сказать, но слова не шли у нее с языка.

— Ненавижу магию, — наконец прошептал Ричард. — Она снова встает между нами.

— Мы не позволим ей. Мы обязательно что-нибудь придумаем!

— Почему она убила себя?

— Не знаю, — вздохнула Кэлен.

Ричард достал из кармана несколько целебных листьев и сунул их в рот. Он долго жевал их, глядя на огонь, и лицо его кривилось от боли.

— Мне хочется убежать, но я не знаю куда. Как можно сбежать от того, что внутри тебя?

Кэлен положила руку ему на колено.

— Я знаю, Ричард, тебе тяжело говорить об этом, но, пожалуйста, выслушай меня. Магия сама по себе — не зло. — Он промолчал, и она продолжала: — Зло — те люди, которые пользуются ею в дурных целях. Такие, как Даркен Рал. Я обладаю магией от рождения. Мне пришлось научиться жить с сознанием этого. Неужели ты станешь ненавидеть меня из-за того, что я обладаю магией?

— Конечно, нет.

— Ты любишь меня, несмотря на это?

Ричард задумался.

— Нет. Я люблю тебя такой, как ты есть, и твою магию тоже, ибо она — часть тебя. Именно поэтому она надо мной не властна. Если бы я любил тебя, невзирая на магию, то не смог бы принять тебя такой, какая ты есть. Тогда она уничтожила бы меня.

— Вот видишь? Магия — не обязательно зло. Два самых близких тебе человека обладают магией — я и Зедд. Прошу тебя, послушай. У тебя есть дар. И он называется даром, а не проклятием. Это прекрасная, редкая вещь. Она может быть использована, чтобы помогать людям. И ты уже не раз это делал. Быть может, лучше взглянуть на вещи с такой точки зрения, чем пытаться бороться с тем, отчего невозможно избавиться?

Он долго не отвечал, а когда заговорил, то так тихо, что она едва могла расслышать слова:

— Я никогда больше не надену ошейник.

Кэлен невольно взглянула на эйджил на шее у Ричарда. Небольшой стержень, обтянутый красной кожей, слегка покачивался в такт его дыханию. Она знала, что эйджил служит орудием пытки, но понятия не имела, как он действует. Еще она знала, что ей неприятно видеть его на шее Ричарда.

— Морд-сит заставляла тебя носить ошейник?

— Ее звали Денна.

— И она… и Денна заставляла тебя его носить?

— Да. — По щеке его скатилась слеза. — Ошейник применялся для пыток и был снабжен цепью. Денна водила меня на ней, как зверя. Этой же цепью она приковывала меня, и я не мог пошевелиться. Она обрела власть над той частью магии меча, которая причиняла боль. Это не позволяло мне даже натянуть цепь, хотя я пытался. Пытался не раз. Ты даже не в состоянии представить себе таких мучений. Денна тоже заставила меня своими руками надеть на шею кольцо. Она многое заставляла меня делать.

— Но головная боль в конце концов убьет тебя. А сестры сказали, что ошейник избавит тебя от боли и поможет научиться овладеть даром.

— Это всего лишь одно из оснований. Два других мне еще неизвестны. Ты скажешь, что я веду себя по-дурацки, да мне и самому порой так кажется. Умом я понимаю, что ты права. Но что-то внутри меня твердит, что здесь какой-то подвох.

Кэлен слегка коснулась пальцами эйджила.

— Может быть, все дело в нем? В том, что делала Денна? — Ричард кивнул. — Ричард, как это происходило?

Он посмотрел на нее долгим взглядом и сжал в кулаке эйджил.

— Коснись моей руки. Не трогай эйджил, только мою руку.

Кэлен дотронулась до сжатых пальцев.

Закричав от боли, она тут же отдернула руку. Она трясла кистью, пока боль не утихла, и, отдышавшись, спросила:

— Но почему не было больно в первый раз?

— Я не держал эйджил.

— А почему тебе самому не больно, когда ты его держишь?

Ричард по-прежнему сжимал эйджил в кулаке.

— Мне больно. Мне всегда больно, когда я его держу.

Кэлен не верила своим ушам:

— Ты хочешь сказать, тебе сейчас так же больно, как было мне?

— Нет. Моя рука защитила тебя. На самом деле боль гораздо сильнее.

— Мне нужно узнать насколько.

— Нет. — Он выпустил эйджил. — Я не хочу, чтобы ты хоть раз испытала такую боль.

— Ричард, прошу тебя! Я хочу знать. Я хочу понять.

Ричард поглядел ей в глаза и тяжело вздохнул.

— Есть ли такая просьба, в которой я могу тебе отказать? — Он снова взял эйджил в руку. — Только не хватай его: ты не сможешь достаточно быстро разжать пальцы. Только коснись. Задержи дыхание и стисни зубы, чтобы случайно не прикусить язык. И напряги мышцы живота.

Сердце ее учащенно забилось. Она медленно протянула руку. Она вовсе не жаждала испытать такую боль, но она хотела знать, ибо эта боль стала частью Ричарда. Она хотела знать о нем все. Даже то, что несет муку.

Это было все равно что коснуться молнии.

Боль пронзила руку и вгрызлась в плечо. Кэлен опрокинулась на спину, потом перекатилась на живот, сжимая онемевшее плечо здоровой рукой. Рука висела как плеть. Кэлен была ошеломлена и испугана таким натиском боли. Она кричала, уткнувшись лицом в грязный пол, а Ричард ласково гладил ее по спине. Она рыдала оттого, что поняла теперь, хотя бы чуть-чуть, что ему довелось вынести.

Когда она наконец смогла сесть, Ричард смотрел на нее, по-прежнему держа в руке эйджил…

— Тебе сейчас так же больно?

— Да.

Кэлен ударила его кулаком в плечо.