— Скажете вы, наконец, кто у вас там живет, на Пемберли-стрит? Если это ваша любовница, то какого черта я потащусь туда? Понятия не имею, о чем с ней говорить.

Однако Скадди вел себя не вполне искренне. Он был польщен этим предложением и прекрасно понимал, что сэр Гарри с удовольствием занял бы его место и вдобавок приплатил бы гинею за такую честь. Неужели они и в самом деле едут к любовнице лорда Гарри? Скадди умирал от нетерпения. Он решил поскорее избавиться от посторонних мыслей, чтобы вместить побольше впечатлений от сегодняшнего вечера.

— Напрасно вы беспокоитесь, Скадди. Я не собираюсь везти вас к своей любовнице. Но мы действительно едем к женщине. И вдобавок очень красивой. Я хочу поближе познакомиться с ней, и ничего более.

«Тоже неплохо, — подумал Скадди, — интересно только, что за женщина?»

Экипаж скрипнул на повороте и въехал на Пемберли-стрит. Хэтти всматривалась в незнакомые места с невысокими аккуратными коттеджами, выстроившимися ровными рядами вдоль мощенной булыжником улицы, пока не узнала небольшой особнячок — резиденцию королевы Анны. Тогда она постучала своей коричневой тростью в крышу кареты. Кучер немедленно остановил лошадей, и Хэтти с довольной улыбкой спрыгнула на мостовую. Она бросила извозчику горсть монет и, не оборачиваясь, крикнула другу:

— Вылезайте, Скадди. Вас ждет интересный вечер.

Если бы Скадди знал, что очаровательный домик, куда собиралась ввести его Хэтти, снимает маркиз Оберлон, он ни за какие коврижки не вылез бы из кареты.

Поскольку в этот вечер Мелисанда не ждала маркиза, тем более после того, как накануне он учинил у нее чудовищный тарарам, она была одета по-домашнему. На ней был роскошный халат из зеленого шелка и газовой ткани. Таким образом, ее прелести были скорее обнажены, нежели прикрыты. На коленях у нее лежала изящная книжечка в красном кожаном переплете с золотым обрезом. По мере того как ее глаза скользили по странице, из груди у нее вырывались тоскливые вздохи.

Роман нагонял на нее скуку. Особенно ее раздражала наивная и сентиментальная героиня. Образ мыслей этой кисейной барышни, напрочь лишенной воли, был совершенно чужд ей самой. Кроме того, она недоумевала, зачем этой барышне надо было без конца падать в обморок. Она сравнила ее с собой и подумала: как бы вела себя такая целомудренная девушка, если бы среди ночи к ней в спальню ввалился лорд Оберлон? Представив эту сцену, она фыркнула: наверное, истошно кричала бы на весь квартал, а потом ушла бы в монастырь. В то же время, несмотря на столь скептическую оценку личности героини и ее поступков, Мелисанда испытывала к ней некоторую зависть. Такие противоречивые чувства были связаны с тем, что литературный герой, весьма бойкий современный человек, относился к той девице иначе. Видимо, сознавая, какая она хрупкая и незащищенная, он холил и лелеял ее. Казалось, что он обожал в ней именно ее безволие и женскую слабость.

С досады Мелисанда щелчком пальца отпихнула тоненький томик, и он штопором полетел на ковер. Она не была уверена в том, что хотела бы такого же счастья для себя, чтобы с нее так же пылинки сдували, но допускала, что, должно быть, приятно иметь возможность выбора. Она поднялась с изящного диванчика и лениво потянулась, оглядывая гостиную. Дом ее был обставлен прекрасной мебелью, и вообще у нее было все, чего она желала. Правда, она мечтала о собственном фаэтоне с парой гнедых кобыл и о веселых прогулках в парке. Она поджала губы и принялась сосредоточенно думать, как ей лучше приучить маркиза к этой мысли. Тихий стук в дверь гостиной прервал ее размышления. Это была ее горничная.

— Пришли два джентльмена. Они хотят видеть вас, мадам, — взволнованно сказала Дженни, впопыхах забыв про книксен. — Но его светлости с ними нет. Что будем делать, мадам? Такого еще никогда не было.

— Ну что ж, это даже интересно, — сказала Мелисанда.

Она посмотрела на свое отражение в зеркале над камином. Скука мгновенно покинула ее, и она почувствовала, как от возбуждения у нее по коже забегали иголочки. Странно, кто мог посетить ее, кроме лорда Оберлона? Сборщики налогов? Такого не могло быть. Лорд Оберлон, как истинный джентльмен, не скупился на деньги. Должно быть, какие-то мужчины. Не джентльмены, а просто мужчины. А это совсем другой тип людей. Она ощущала ликование в душе.

— Ну что ты стоишь, Дженни? Можно подумать, что с испугу собираешься упасть в обморок. Ты же не героиня какого-нибудь сентиментального романа! Пригласи их сюда. Подожди, Дженни. Что ты так выпячиваешь грудь? Это неприлично. Согни немного плечи. Вот так. Теперь лучше.

— Лорд Гарри Монтейт и мистер Тайертон Скаддимор, мадам, — торжественно произнесла Дженни, подражая манере дворецких в приличных домах.

Поначалу из-за страшного шума в коридоре Мелисанде показалось, будто к ней строевым шагом приближались какие-то бравые пехотинцы. Ничего подобного — двое молодых людей, только и всего. Она даже слегка нахмурилась и не сразу поднялась навстречу нежданным и непрошеным гостям.

Хэтти была уверена, что первая реакция Мелисанды будет именно такой, и поэтому не выразила ни удивления, ни огорчения. Этого следовало ожидать: еще бы, они со Скадди выглядели слишком молодо и куда менее солидно, чем маркиз Оберлон или любой из его многоопытных друзей. «Ничего, мы подождем. Посмотрим, что будет дальше, — подумала она. — Попытаем счастья». Она внезапно остановилась и застыла в немом восхищении, так что шагавший за ней след в след Скадди с размаху налетел на нее.

— О, вы еще более прекрасны, чем я мог вообразить, — сказала Хэтти, задыхаясь от волнения и обратив к Мелисанде взор, исполненный благоговения. Она сделала вид, что не может прийти в себя от замешательства. — О, мэм, — откашлявшись, произнесла она, — будьте так снисходительны, простите нас великодушно за столь неожиданное вторжение. Я и мистер Скаддимор, мы оба вот уже несколько недель не перестаем восхищаться вами. Но к сожалению, до сих пор — только издали. Подарите же нам, вашим преданным и почтительным поклонникам, эти мгновения счастья. Не лишайте нас возможности хотя бы на миг испытать наслаждение от вашей дивной красоты. Это единственное, о чем может мечтать мужчина. Это больше, чем мечта, это верх блаженства. — «Если я сейчас не остановлюсь, — подумала Хэтти, — меня может стошнить». И ненадолго умолкла.

На мгновение Мелисанде почудилось, что она вдруг сама оказалась на страницах отвергнутого ею романа. Хотя у нее уже сложилось вполне определенное мнение о его персонажах — далеко не лестное ни для героя, ни для героини, — она вдруг заколебалась. Не слишком ли поспешно она сделала такие выводы? И она наградила стоявшего перед ней настоящего, живого обожателя чарующей улыбкой.

— Ну как вам не стыдно, сэр, обращаться ко мне с подобной лестью. — В ее голосе прозвучал приятный мягкий укор. Тем не менее она тут же добавила ободряющим тоном, как жеманная девственница, кокетничающая со своим ухажером: — Однако все это очень мило. Так и быть, я не стану бранить вас. Так кто же вы такой?

— Лорд Монтейт, мэм. Лорд Гарри Монтейт. А это мой друг, мистер Скаддимор.