Но Беркову непременно хотелось услышать ответ собственными ушами. Ему нужно было, чтобы руководитель Оперативного центра признал, что он занимается нелегальной деятельностью. Тогда президент и он, Берков, всегда смогут заявить, что они ничего не знали. С другой стороны, не мешало лишний раз напомнить Худу, кто в этой стране является президентом и кто – его ближайшим помощником.

– Чтобы компенсировать потерю данных спутниковой разведки, мы около часа летали над интересующей нас территорией, а через несколько минут после взрыва я отправил на место отряд «Страйкер». Даже на самолете туда нужно добираться двадцать четыре часа, а я хотел, чтобы при необходимости они могли прибыть в горячую точку через несколько минут.

– В какую горячую точку? – потребовал уточнения Берков.

– Я имею в виду Северную Корею.

– Без знаков различия?

– Без формы, без каких-либо номеров на оружии. Берков покосился на президента.

– Какая задача поставлена перед отрядом? – спросил он.

– Я приказал отряду выйти в район Алмазных гор и доложить мне о состоянии северокорейских ракет «нодонг».

– Вы отправили всех, двенадцать человек?

Худ кивнул. Он не стал объяснять, что с отрядом полетел Майк Роджерс, иначе Берков вышел бы из себя. Если отряд попадет в плен, то вероятность того, что кто-то опознает героя войны генерала Роджерса, становилась весьма велика.

– Будем считать, что этого разговора не было, – как и следовало ожидать, сказал Лоренс. Он закрыл папку с докладом, – Итак, Группа по разрешению корейского кризиса рекомендует медленно, но неуклонно продолжать передислокацию наших вооруженных сил, пока мы точно не узнаем, стоит ли за этим террористическим актом правительство Северной Кореи или нет, И даже если окажется, что ответственность за это гнусное преступление лежит на правительстве в целом или на ком-то из его членов, нам рекомендуется оказывать только дипломатическое давление, не снижая, впрочем, темпов военных приготовлений. Все это, разумеется, при условии, что в ближайшее время не последуют другие террористические акты.

– Так точно, сэр.

Президент побарабанил пальцами по папке с докладом.

– Сколько мы провозились с палестинцами, когда речь шла о террористах из Хезболлаха, которые напали на Голливуд-боул? Шесть месяцев?

– Семь.

– Семь месяцев. Пол, с тех пор, как я занял это кресло, мы слишком часто получали пощечины. Обидные пощечины. И мы до сих пор подставляем вторую щеку. Нам пора остановиться.

– Недавно звонил посол Гэп, – заметил Берков, – и выражал свои самые искренние соболезнования. Он не произнес ни слова, которое убедило бы нас в том, что ответственность за террористический акт несет не Северная Корея.

– Марта говорит, что у них так принято, – возразил Худ. – Я не могу не согласиться с мыслью о том, что в критические моменты нам нужно проявлять решительность, но в то же время мы должны быть уверены, что наносим удар по цели. Повторю лишь то, что изложено в нашем докладе: мы не обнаружили никакой необычно высокой военной активности на Севере, никаких военных приготовлений, никто не взял на себя ответственность за взрыв, и даже если этот террористический акт лежит на совести какой-то группировки из КНДР, то это еще никоим образом не бросает тени на правительство этой страны.

– Но не избавляет Северную Корею от возможных неприятных последствий, – сказал президент. – Если вдруг генерал Шнейдер откроет пальбу через демилитаризованную зону, можете быть уверены, что Пхеньян не станет советоваться со мной, стоит ли северянам отвечать огнем на огонь. А теперь, Пол, прошу прощения, мне предстоит встреча с...

Зазвонил телефон, и президент взял трубку. Он долго молча слушал, и его лицо постепенно мрачнело. Через несколько минут он поблагодарил звонившего и сказал, что свяжется с ним позже. Потом Лоренс уперся локтями в стол и схватился за голову.

– Это был генерал Маклин из Пентагона... Так вот, Пол, мы дождались-таки необычайно высокой военной активности на Севере. Истребитель ВВС КНДР расстрелял один из ваших самолетов-шпионов, убив офицера разведки.

Берков выругался.

– Возможно, это было случайное попадание предупредительного выстрела? – предположил Худ.

Президент бросил на него гневный взгляд.

– Бога ради. Худ, на чьей вы стороне?

– Господин президент, мы нарушили их воздушное пространство...

– И не станем за это извиняться! Я дам указание пресс-секретарю сообщить представителям средств массовой информации, что в свете сегодняшних событий мы вынуждены ужесточить меры безопасности в этом регионе. Необычно агрессивная реакция Северной Кореи лишь подтверждает обоснованность нашей озабоченности. Кроме того, я распоряжусь, чтобы генерал Маклин с десяти часов утра перевел все находящиеся там американские воинские части в состояние повышенной боеготовности. Опросите своих друзей в Сеуле, Пол, и вместе с Министерством обороны представьте мне к полудню последние данные о военном противостоянии. Пришлите отчет по факсу – ваше время слишком дорого, чтобы заставлять вас бегать туда-сюда. – Президент взял папку с докладом и бросил ее на стол. – Стив, передайте Грегу, пусть ЦРУ переворошит там все камни, но нам обязательно нужно найти того, кто устроил этот взрыв. Впрочем, для нас это уже не имеет большого значения. Если даже Северная Корея была не при чем раньше, то теперь она погрязла по уши!

Катафалк медленно продвигался к аэропорту. Встречные колонны военных машин направлялись на север от Сеула.

Грегори Доналд ехал на посольским «мерседесе» вслед за катафалком. Необычно активные перемещения войсковых частей бросались в глаза. Не располагая никакой информацией, кроме разговора по телефону с Бобом Хербертом, Доналд, тем не менее, понимал, что отношения между правительствами двух корейских государств стали накаляться. Доналда удивлял не сам факт передислокации войск – в районе, примыкающем к демилитаризованной зоне, военные тревоги были столь же обычны, как и пиратские копии видеофильмов, – а уровень активности военных. Судя по численности солдат, можно было предположить, что южнокорейские генералы решили рассредоточить воинские части, чтобы в случае ракетного удара с севера потери были минимальными.

Потом Доналд забыл о войсках, о международных конфликтах, войнах. Сейчас его мир ограничивался двумя лимузинами, в одном из них везли тело его жены, которую он больше никогда не увидит. По крайней мере в этой жизни. Катафалк освещали фары «мерседеса». Глядя на задрапированные черной тканью окна, Доналд задумался, как бы отреагировала Сунджи на поездку в посольском лимузине.., особенно в таком. Он вспомнил, как однажды Сунджи, слушая его рассказ, закрыла глаза, словно пытаясь отрезать себя от реальной жизни...

Черный «кадиллак» был собственностью американского, британского, канадского и французского посольств в Сеуле, и, когда в нем не возникало надобности, стоял в гараже французского посольства. В совместном использовании официального катафалка не было ничего экстраординарного, однако в 1982 году из-за него чуть было не разгорелся международный скандал. В один и тот же день британский и французский послы потеряли родственников и одновременно потребовали черный «кадиллак». Поскольку он стоял в гараже французского посольства, то французы считали, что имеют на него больше прав. Британцы в ответ стали апеллировать к степени родства усопших – у французского посла умерла всего лишь бабушка, а у британского – отец. Французы не согласились с такими доводами и заявили, что их посол был больше привязан к своей бабушке, чем британский посол к своему отцу. Чтобы разрешить конфликт, оба посла наняли местные катафалки, а «кадиллак» остался в гараже.