— Желудь. Он упал с дуба. Остался с прошлой осени.

— Желудь. Еще одно слово.

— Не очень нужное.

— Никогда не знаешь, что будет нужно. — Он зажал желудь в кулаке, потом аккуратно опустил его в карман своей кожаной куртки и с улыбкой посмотрел на нее.

Она не отвела глаз. Антон тоже. Несколько секунд они смотрели друг на друга. Слишком долго. Недостаточно долго.

Подул легкий ветерок. Роуз стала надевать курточку, Антон хотел помочь ей, и его рука оказалась у нее на плече. На секунду, на долгую-долгую секунду. Она чувствовала это всю дорогу домой в метро. Этого просто не может быть. Это не должно было случиться. Но так уж вышло.

Генри несколько сник. Он и представить себе не мог, что съемки — столь трудоемкий процесс, что будет так много ожидания и ничегонеделания. Он как-то не рассчитывал на бесконечные препирательства режиссера Полы — той самой высокой блондинки, которая приезжала в Лэнсдейл-Гарденс, — с оператором, звукооператором, Марком, еще одним ассистентом, роль которого была ему, признаться, не до конца ясна. Почему надо целыми днями бродить по Лондону, чтобы выбрать подходящее место, где снять Генри, рассуждающего о закулисной жизни Лондона с каким-нибудь выразительным экспонатом в руках?

С одним из статистов, продавцом газет и журналов, пришлось особенно трудно. Он был готов служить фоном для Генри, но за деньги. Цена все время росла. Только что он выхватил мобильный телефон, явно желая договориться о повышении ставки, и Генри услышал, что речь идет о тридцати фунтах.

— Тридцать фунтов? — Генри не верил своим ушам. — За то, чтобы просто постоять за моей спиной, пока я говорю?

Похоже, так и было.

На взгляд Генри, этот самый продавец был скорее персонажем Диккенса, чем Хогарта. Настоящий хитрый Доджер. Он сказал об этом, но никто не обратил внимания на его слова. Наконец договоренность была достигнута. Генри поставили под нужным углом к торговцу журналами и начали снимать.

Он опять запнулся. Сценарий предусматривал не больше нескольких фраз на одном месте, но почему-то Генри никак не мог их запомнить. Во-первых, не он придумал их. Текст писал Марк. Генри сделали любезность и прислали его за день до съемки. Он внес несколько поправок, большинство из которых проигнорировали.

— Ничего, — терпеливо сказала Пола. — Давайте еще.

Сняли еще раз и еще. Он опять запнулся. Продавец согнулся пополам от смеха.

Потом, видите ли, понадобились проститутки. Но где их взять?

— С тех пор как их выгнали с Кингз-Кросс, не знаешь, где искать этих дамочек. Я, по крайней мере, не знаю. Что ж, видно, придется обойтись без них. Но мне, кровь из носу, нужны несколько персонажей вполне преступного вида. Головорезы. Пусть не сегодня, но нужны.

Марк предложил наведаться в психиатрическую больницу.

— Вот это идея! Но разрешат ли нам снимать?

— Я попробую договориться.

Генри был потрясен. Сейчас, например, они находились в одном из филиалов Шотландского королевского банка. Внимание съемочной группы привлек молодой человек, сидевший, закинув ногу на ногу. На коленях у него лежала собачка со слезящимися глазами.

— Славно, — заметила Пола. — Марк, пойди поговори с ним.

Марк вернулся, качая головой:

— Он хочет сорок, а иначе уйдет. Мне нужны наличные, — сказал он и исчез в недрах банка.

Генри сел на скамейку на ближайшей автобусной остановке. У него болело колено, ныли ступни, раскалывалась голова. Он пожалел о том, что отпустил Роуз — она бы его морально поддержала. Операторы между тем жаловались друг другу на то, что теперь люди на улицах не такие колоритные, как прежде. Когда работаешь над проектом вроде этого, все превращается в проблему. Звукооператор пошел за кофе в «Старбакс» через дорогу. Держа в руке жуткий пластиковый стаканчик, Генри еще раз пробежал глазами ужасный сценарий, набранный несколькими шрифтами. Он подумал о парне, бродившем по холмам, посвистывая и вещая о Средних веках, и мысленно пожелал ему удачи. Теперь Генри знает, почему все-таки выбрал работу за письменным столом.

Съемка продолжалась на фоне молодого человека с собакой, после того как деньги перекочевали к нему в карман. Генри тревожно таращился в камеру, изо всех сил стараясь не запнуться.

— В Лондоне восемнадцатого века молодость обычно была короткой. Да, короткой и… опасной. Те немногие, которым везло, овладевали каким-нибудь ремеслом. Остальные… э-э… остальные… господи!..

— Вырезать, — скомандовала Пола.

Он попробовал еще раз:

— Остальные выживали как могли. Многие становились преступниками, девушки занимались проституцией.

Песик встал и залаял. Молодой человек грубо дернул его за поводок.

— Заткнись, черт бы тебя побрал!

— Пошли, пожалуй, — скомандовала Пола. — Мне все равно не очень нравится это место.

Потом они оказались в торговом центре. Марк разведал обстановку и узнал про здешних уличных музыкантов. Сотрудники Би-би-си решили, что это будет хороший аккомпанемент, однако им сказали, что тех парней сегодня не будет.

— Жаль, — бросил Марк. — Надо было договориться с ними заранее.

Пола остановила взгляд на группе юнцов, толпившихся у прилавка с DVD-дисками.

— Эти подойдут.

Ребята все были в худи, орали, толкали неосторожных прохожих.

— Гмм, — усомнился оператор. — Такие могут и не пойти на контакт.

— Можно запустить Генри, — предложила Пола. — Пусть он подойдет и что-нибудь им скажет. Если поймем, что ситуация выходит из-под контроля, дадим задний ход.

Марк пробормотал, что он беспокоится за безопасность Генри. В этот момент юнцы заметили камеру и стали надвигаться на нее, выкрикивая непристойности.

— Пожалуй, и правда не стоит, — сдалась Пола. — Ладно. Перерыв на ланч.

Они нашли какой-то паб. Генри не нравились подобные заведения. Он никогда в них не ходил и ожидал, что кормить его будут в местах поприличнее: в «Рулс» или «Уилтонс». Но теперь не до жиру, и любая передышка кстати. В пабе было полно народу, так что им пришлось разделиться. Генри оказался рядом с Марком, который вел себя очень предупредительно. Он принес Генри бокал красного вина и меню.

— Боюсь, тут нет ничего изысканного, но кое-что кажется вполне съедобным.

Генри был снисходителен:

— Пожалуй, камбала и жареный картофель. Вряд ли это можно сильно испортить.

За едой Генри разговорился. Он был настроен на воспоминания и в Марке нашел благодарного слушателя.

— Это потрясающе! Вы так хорошо знали Гарольда Вильсона… Боже мой, Исайя Берлин!

— Мальчик мой, это моя работа — знать людей. Мне случалось обедать с Макмилланом. Могу рассказать…