Прикрывает глаза? Интересно.

Поезд промчался мимо Вилла, толкнув его воздушной волной, словно мягким теплым кулаком. Он на мгновение заметил в окне вагона изумленные лица пассажиров и лишь затем вскинул руку к глазам, защищая их от мучительно яркого света.

Поезд проехал. Вилл снова открыл глаза, но увидел все то же, что и с закрытыми, — бестолковую суету ярких цветных пятен.

— Ослеп, говнюк, — хохотнул Костолом. — Срань раздолбучая.

Вот теперь-то Вилл действительно испугался.

Но вместе со страхом пришла и ярость, а ярость ослабила запреты и облегчила Виллу обращение за помощью к драконьей тьме, таившейся внутри него. Он почувствовал, как она поднимается, и твердо ее осадил, наотрез отказавшись давать ей первую руку. Но тьма не оставляла стараний, по его жилам бежал огонь, в горле поднималась жуткая песня. Тьма пыталась вырваться на свободу.

Он услышал шорох босых ног Костолома по рельсам и попятился.

Теперь он обрел внутреннее зрение, словно пронзавшее мрак. Все оставалось тенью, тенью тени, однако он твердо знал, что вот этот, прямо напротив, подвижный мрак — это вудвоуз, который тихо на него надвигается, поднимая железную дубину для последнего сокрушительного удара.

Драконья ярость рвалась с поводка, и Вилл ее немного приспустил, чтобы иметь возможность броситься в контратаку. Он отшвырнул трубу и шагнул вперед, прямо под удар. Левой рукой вырвал у дикаря его дубину и тоже отшвырнул ее в сторону, а правой сдавил ему горло.

Затем он наклонился и схватил противника за бедро. Шерсть у вудвоуза была жесткая, как у эрделя, и сплошь в колтунах. Слегка напрягшись, Вилл вскинул его над головой. Вудвоуз пытался ругаться, но издал лишь несколько сдавленных звуков — рука Вилла, сжимавшая ему горло, превратила ругательства в полузадушенный хрип.

Теперь этот ублюдок был абсолютно беспомощен. Вилл мог с размаху размозжить его голову об одну из опор или швырнуть его вниз на свое колено и тем сломать ему позвоночник. И то и другое было бы проще простого.

Нет уж, на хрен это дело.

— Я ничего против тебя не имею, — сказал он дикарю, все еще пытавшемуся вырваться. — Дай мне слово, что ты сдаешься, и я тебя отпущу.

Костолом издал нечто среднее между кашлем и бульканьем.

— Это невозможно. — В голосе лорда Уиэри звучало сожаление. — Наши законы повелевают: до смерти.

Вилла охватило отчаянье. Столько стараться, и чтобы все твои старания отправились псу под хвост из-за какого-то ребяческого воинского кодекса! Ну что ж, придется снова бежать. И вряд ли Армия Ночи будет преследовать его с особым энтузиазмом, только что посмотрев, как он победил лучшего их бойца.

— Если у вас такие законы, — ощерился Вилл, — то срать я на них хотел.

В новом приступе ярости он отшвырнул вудвоуза, как тряпичную куклу.

— Долбаный ублю…

Слово оборвалось в тот самый момент, когда вудвоуз коснулся земли. Праздничным фейерверком взметнулись электрические искры. Тело дикаря изогнулось дугой и затрещало, как жир на сковородке. По ноздрям ударили запахи жженых волос и подгоревшего мяса.

— Крутенько, — присвистнул кто-то из зрителей. Эти последние минуты Вилл думал о чем угодно, кроме третьего рельса.

Лорд Уиэри составил похоронную команду из четверых членов своей шайки.

— Отнесите Костолома наверх, — приказал он, — и оставьте где-нибудь на видном месте, чтобы о теле позаботились городские службы. И не забудьте положить его лицом вверх! Я не хочу, чтобы одного из моих солдат приняли за животное. — Затем он повернулся к Виллу и хлопнул его по плечу. — Отличный бой, парень. Добро пожаловать в Армию Ночи.

Когда похоронная команда потащила тело Костолома к забвению, лорд Уиэри построил остальных колонной и повел их в противоположную сторону.

— В Нифльхейм[39], - приказал он.

Вилл пристроился в конец колонны и, дрожа всем телом, изо всех сил старался не отставать. Он шел, казалось, уже целую вечность или, что то же самое, совсем никакое время, когда запахи мочи и фекалий, почти незаметные прежде, стали такими сильными, что у него заслезились глаза. Похоже, это место давно заселили. Причем очень густо. Вслед за другими Вилл поднялся по крошащимся бетонным ступенькам на бетонную же площадку.

Здесь был целый город — около сотни лачуг, построенных из деревянных ящиков и картонных коробок; в большинстве их мог поместиться разве что спальный мешок, и ничего кроме. С потолка свисали плетеные корзинки, достаточно большие, чтобы спать в них. Между лачугами были узенькие улочки, где мелькали какие-то тени. Армия Ночи пробралась этими улочками на центральную площадь, где кучка хайнтов и феев сидела на корточках вокруг портативного телевизора, звук в котором был прикручен до еле слышного бормотания. Те, кто не хотел смотреть телевизор, тихо о чем-то беседовали или читали при свечах потрепанные книги в бумажных обложках. Наверху, на стенах, был мозаичный фриз, изображавший карликов, добывавших руду, выплавлявших металл или что-то там делавших в мастерских. Руническая надпись, высеченная на каменной арке над замурованным шлакоблоками входом в какое-то обширное помещение, гласила: «Вокзал Нифльхейм». Судя по количеству мусора на полу, станция была закрыта очень давно. Навстречу им встала хулдра (что было сразу понятно по ее роскошной фигуре и коровьему хвосту, свисавшему из-под подола).

— Лорд Уиэри, — сказала она, — мы рады приветствовать вас и вашу армию. Я вижу, что у вас появился новичок.

Среди вставших вместе с ней большинство составляли хайнты.

— Благодарю тебя, тан-леди[40]Хьердис. А новобранец у нас настолько новенький, что не успел даже выбрать себе имя. Теперь он наш главный боец.

— Он? — нахмурилась Хьердис. — Этот мальчик?

— Не обманывайся внешностью, этот парень действительно крут. Он убил Костолома.

По площадке прошелестело многоголосое бормотание.

— Хитростью? — усомнился кто-то.

— В открытом и честном бою. Я сам все видел, своими глазами.

На какой-то момент в воздухе повисло напряжение, разрядившееся, когда тан-леди кивнула, принимая услышанное к сведению. А затем лорд Уиэри обратился к ней:

— Нам нужно посовещаться. Грядут серьезные события.

— Но сперва мы поедим, — сказала Хьердис. — Ты сядешь со мной во главе стола.

К великому Виллову удивлению, вместе с лордом Уиэри был приглашен и он. Видимо, статус главного бойца делал его заодно и советником. На площади быстро появились столы из досок, положенных на молочные ящики и покрытых вместо скатерти газетами. Худощавый коббли расставил толстые пачки газет вместо стульев и одноразовые тарелки. Другой коббли раскладывал по тарелкам еду. Стол тан-леди стоял у самой стены, под мозаичными карликами. Она и самые почетные из ее сотрапезников сидели спиной к стене, а все остальные — напротив.