— Рябого ко мне, — скомандовал он охраннику. — Итак, птички в клетке, — с нехорошей ухмылкой сказал он подобострастно вытянувшемуся перед ним Рябому. — Теперь остался только журналист. Похоже, ему все известно. Он становится слишком опасен.

— Какие будут распоряжения? — спросил Рябой.

— Возьми пару крепких парней, поезжай в «Жемчужину» и немедленно привези его ко мне, но так, чтобы без пыли и шума. Никто ничего не должен знать.

— Будет исполнено, босс, — вытянулся в струнку Рябой.

— Они ушли! Да будет проклят ваш род до седьмого колена, вы дали им уйти! — швыряя автомат на землю, заорал Волк. — Псы безрукие, вы что, стрелять не умеете? Вы даже им кровь не пустили!

Пристыженные чеченцы, уставившись в землю, застенчиво переминались с ноги на ногу.

— Значит, такова была воля Аллаха, — философски заметил Стрелок.

— А ты, неверный, вообще лучше пасть не разевай! — озверел Дарасаев. — У меня и так палец на курке чешется. От вас, русских, одни только неприятности.

— Надо же, а ведь всего несколько лет назад наши детки, взявшись за руки, хором читали стишки о дружбе народов, и русский чеченцу был друг, товарищ и брат, — с легкой усмешкой напомнил Стрелок. — Куда все подевалось!

— Ты мне тут социалистическую пропаганду не разводи, — уже более спокойным голосом сказал Махмуд. — Да и вообще ты мне подозрителен. Мы десять миллионов долларов потеряли, а ты тут посмеиваешься, да еще о дружбе народов ни к селу ни к городу вспоминаешь.

— Не в деньгах счастье, — пожал плечами Борисов.

— Да? А в чем же оно? Объясни мне, если ты такой умный.

— Ты действительно хочешь об этом поговорить? — удивился Стрелок. — Честно говоря, такого я от тебя не ожидал.

— Ты что, совсем с катушек съехал? — снова озверел Дарасаев. — Да какое, к черту, счастье, если у нас десять миллионов из-под носа увели? Единственное, что я хочу знать, — это кто организовал побег Серого Кардинала.

— Похоже, твои собственные часовые, — прикинулся идиотом Дмитрий Сергеевич.

— Лучше не доставай меня. Доиграешься в конце концов, — прорычал Волк. — Я и без тебя знаю, что это были часовые. Но кто, по-твоему, за всем этим стоит? Родин?

Борисов пожал плечами.

— Мне известно не больше, чем тебе, — сказал он. — Может быть, конечно, и Родин, да только что-то я в этом сомневаюсь.

— А кто еще знал, где мы прячем заложников? Кто мог войти в контакт с моими людьми? Задешево чеченцы не продаются. Кто мог подкупить часовых? Кто мог нанять вертолет?

— Не знаю. Может, ФСБ? — предположил Стрелок.

— Спятил? ФСБ! Станут они тратить деньги на подкуп часовых! Послали бы группу спецназа, да и все дела. А в нас даже не стреляли!

Дмитрий Сергеевич почесал в затылке.

— Да, на ФСБ не похоже, — задумчиво сказал он. — Но что-то я сомневаюсь, что это дело рук Генсека. Может, кто из друзей Кашкина это устроил?

— Да Родин это, Родин, нутром чую, — заскрипел зубами чеченец. — Ну да ничего. Смеется тот, кто стреляет последним.

— Что ты собираешься делать? — поинтересовался Стрелок.

— Вернуть свои денежки! — оскалился Волк.

— Ты что, надеешься отыскать и снова захватить Серого Кардинала? — удивился Борисов. — Не думаю, что это реально.

— Мир не сошелся клином на Сером Кардинале, — усмехнулся Махмуд. — Мне нужен заложник, который стоит десять миллионов долларов!

— Ты имеешь в виду… — недоверчиво начал Дмитрий Сергеевич.

— Я имею в виду Родина, — закончил за него Волк.

— Но… — снова попытался что-то сказать Стрелок.

— Я уже все рассчитал, — перебил его Дарасаев. — Здесь неподалеку в ауле тоже есть мои люди. Через час у меня уже будет вертолет. Так быстро Родин меня не ожидает. Он даже не успеет понять, что к чему, как окажется у меня в руках, возможно, даже вместе с Серым Кардиналом. Решай — ты со мной или нет? Получишь десять процентов.

— Десять? — удивленно вскинул брови Дмитрий Сергеевич. — Раньше речь шла о двадцати.

— Захват Родина — моя идея, — пояснил чеченец. — Кроме того, ты давно хотел с ним поквитаться. А если вместе с ним прихватим еще и Кашкина, то с его выкупа получишь двадцать процентов, как и договорились. Я своего слова не нарушаю. Ну так как, ты со мной?

— С тобой, — согласился Борисов.

— Милый, мне скучно, — недовольно надула губки Мириам. — Мы уже целый час здесь сидим. Глупость какая-то.

— Тихо! — поднес палец к губам Костолом. — Нас могут услышать. В русских гостиницах комариный писк из-за стены слышен.

— Ладно, я буду паинькой, — аккуратно перебираясь с кресла на кровать к Гарику, прошептала модель. — Но ты тоже не будь букой.

— Что ты делаешь? — с ужасом прошептал Костолом, когда пальцы модели начали ласкать его ширинку.

— Все будет тихо-тихо-тихо, — заверила его Мириам.

— Прекрати! — Гарик перехватил ее руку. — Ты что, не понимаешь? Я же делом занят!

— Я тоже, — обиженно заметила модель. — Или ты хочешь, чтобы я закричала?

— Нет, только не это! — взмолился Костолом.

— Тогда расслабься и будь хорошим мальчиком, — посоветовала девушка, неторопливо расстегивая молнию на его брюках.

Рябой в сопровождении Кадавра и Жорика решительным шагом направился к номеру Хосе Мануэля.

— Телеграмма, — трижды постучав в дверь, скучным голосом сообщил он.

— От кого бы это? — проворчал журналист, отпирая замок.

— О Боже, перестань, — простонал Костолом. — Как ты можешь такое вытворять? Испанки что, все такие?

— Ты — просто супер! — шепотом воскликнула Мириам, с восхищением созерцая впечатляющую масштабность мужских достоинств Гарика. — Ты как могучий черный андалузский бык!

— Только корриды мне тут не хватало, — закатывая глаза, пробормотал Костолом. — Неужели ты с быками тоже такое проделывала? — охваченный внезапным подозрением, спросил он.

— А ты ревнуешь? — кокетливо поинтересовалась модель, с вдохновением истинного художника проводя языком по головке его члена.

Странный шум в соседнем номере заставил Костолома насторожиться.

— Молчать! Одно движение, и мы стреляем, — по-русски донеслось из-за стены.

— Черт! — выругался Гарик и, оттолкнув Мириам, резким движением вскочил с кровати.

Скатившаяся на пол девушка задохнулась от возмущения.

— Трус! Негодяй! Импотент! Гомик неблагодарный! — забыв о необходимости соблюдать тишину, завопила она.

— Заткнись! — простонал Костолом и, подтягивая вверх спадающие штаны, выскочил на лоджию.