А я остался. Я никуда не спешил. Я ковырял ложкой кокосовый шербет и налегал на кофе. Мой шанс выиграть путешествие домой начнется в три часа утра, и я решил играть всю ночь.

Несколько дневальных в белых куртках начали убирать со стола, и Клеопатра отвела меня в полурубку. Я присел на кушетку. Повертев ручки одного из больших радиоприемников, она остановилась на сальсе и плюхнулась на койку напротив меня.

– Хорошо ловит сегодня, – сказала Клеопатра, положив ноги на подушку. – Должно быть, радиостанция с Соснового острова.[78]Хочешь сигару?

– Нет, спасибо, – ответил я.

– Кубинские, – пояснила она с улыбкой.

– Почему-то курение – один из тех немногих пороков, которых мне удалось избежать в юности. Бог знает, как это вышло.

– Мне повезло меньше, – вздохнула Клеопатра, закуривая толстую сигару в форме небольшой торпедки. Она высунула снаряд в иллюминатор полурубки, и легкий бриз тут же подхватил густой дым.

– Штурман Талли. В этом есть что-то древнее и очень надежное, ты так не думаешь?

– Ну, на самом деле никакой я не штурман, но хотел бы им стать.

– Это можно устроить, – сказала она, и на моем лице отразился вопрос. Клеопатра взглянула на часы. – Итак, у нас есть восемь минут – потом начнется бейсбол. Хочешь услышать краткую версию истории о том, почему стооднолетняя старуха помешалась на бейсболисте из коммунистической страны, который ей во внуки годится?

– Этот вопрос уже приходил мне в голову.

Клеопатра затянулась и выпустила кольцо дыма.

– Если нам повезет, мы всю жизнь можем цепляться за кусочек своего детства. Мягкое прикосновение любимого одеяла или плюшевого медвежонка; мордочка первого щенка; музыка у лотка с мороженым. Если нам повезет, эти воспоминания не дадут нам слишком быстро состариться. Шоколад – его бы я тоже добавила к своему списку. Его дед был величайшей любовью всей моей жизни.

Его звали Луис Вилья, и он был первым бейсменом «Балтиморских Иволг», который играл обеими руками. У всех кубинских игроков есть прозвища. Прозвище Луиса было Мантекилья – сливочное масло. Поклонники были уверены, что замах его гладок, как масло. Он родился в крошечной рыбацкой деревушке Шоколад близ самой восточной точки Кубы.

Деревня раскинулась посреди леса деревьев какао, окруженного горами Баракоа, – отсюда и название. Даже сегодня в Шоколад не ведет ни одна дорога. Добраться до нее можно только на лодке. Ветры судьбы занесли меня туда по пути из ямайского Порт-Антонио. Мы шли в Тампу с трюмом, полным кофе «Синяя гора». У Кабо-Бабо мы попали в жуткий шторм, и нам потребовалось почти два дня, чтобы обогнуть Кубу с востока. Когда шторм стих, мы заметили слева по носу маленькую рыбацкую лодку. Мачту у нее сдуло, и беспомощное суденышко едва держалось на плаву. На борту оказался очень трудолюбивый молодой рыбак. Он пригоршнями вычерпывал воду из лодки. Увидев нас, спрыгнул в воду и поплыл к спасательному кругу, который мы ему бросили.

Мы втащили его на борт и отогрели. Ему было не больше двенадцати. Он сказал, что отправился рыбачить один и подцепил на крючок гигантского тунца. Он-то и утащил его от берегов родной деревни Шоколад в открытое море. Мы решили отвезти его домой.

Когда мы встали на якорь в гавани деревни, над «Лукрецией» появилась двойная радуга.

В ту ночь жители деревни устроили грандиозное торжество, а на следующее утро, когда мы стали готовиться к отплытию во Флориду, я вышла из каюты и не поверила глазам. Туманные горы, покрытые зелеными джунглями, а на их фоне – шаткий городской причал, раскрашенный во все цвета радуги.

Похоже, прощаться с нами высыпала вся деревня. Одинокая рыбацкая лодка отделилась от берега и направилась к нам. У румпеля стоял очень высокий, красивый мужчина. Поравнявшись со шхуной, он обратился ко мне на безупречном английском. Сказал, что мальчик, которого мы спасли, – его младший брат, и протянул мне небольшую шкатулку. Внутри лежал серебряный крест, украшенный крошечными изумрудами. Мужчина сказал мне, что, по легенде, распятие везли на одном из кораблей Колумба. И теперь жители деревни хотят подарить его мне в благодарность за спасение его маленького брата.

Клеопатра указала на трап между полурубкой и нижней палубой, где на стене висел крест, очень похожий на тот, который она только что описала.

– Это он? – спросил я. – Настоящий?

– Я не проверяла. Поверила мужчине на слово. Он сказал мне, что его зовут Луис Вилья. Он родился в Шоколаде, но большую часть года жил в Балтиморе, где играл в профессиональный бейсбол за команду «Иволг». Он сказал, что если я когда-нибудь окажусь летом в заливе Чесапик, он будет счастлив сводить меня на игру и поесть вареных крабов. Это было в ноябре. В мае следующего года я повезла в Балтимор партию ананасов. Я нашла Луиса Вилью, получила свой крабовый ужин и сходила на бейсбол. С тех пор я и подсела.

Клеопатра снова сверилась с часами и налила нам по капле бренди из хрустального графина.

– Здесь я умолкаю.

– Но у нас есть еще три минуты до начала игры, – запротестовал я.

– Утром тебя ждет кое-какая работенка, ты не забыл?

– Нет, капитан, и верьте, я собираюсь выиграть пари. Но Эль Коэте-то тут причем?

– Мы с Луисом полюбили друг друга. Он просил меня выйти за него замуж и сойти на берег бесчисленное количество раз, но я боялась. Чего – сама не знаю. В итоге Луис женился на домашней девушке. Они переехали во Флориду, чтобы жить поближе к ее родственникам. У них родился сын. А через год Луис погиб в автомобильной катастрофе. Жена отвезла его тело на Кубу, похоронила в деревне Шоколад и осталась там навсегда. Я так и не встретила человека, который мог бы сравниться с Мантекильей. Я перестала искать и просто поплыла дальше.

Все годы диктатуры Батисты, революций, ураганов, русских ракет и эмбарго радужный причал по-прежнему сиял в лучах солнца, а сыновья и внуки Луиса Вильи все так же играли в бейсбол. Я старалась не терять связь с этой семьей. Почти каждое свое плавание я придумывала предлоги, чтобы остановиться на Кубе и посмотреть, как два поколения семьи Вилья играют в бейсбол. Эль Коэте – в некотором смысле мой внук.

Клеопатра замолчала, взглянула в иллюминатор на восходящую луну, затем протянула руку и переключила радиостанцию.

– Ну, сынок, тебе пора спать. Спокойной ночи.

– Как спокойной ночи? – не понял я.

– Да. Я буду слушать игру, а ты пойдешь спать. Помнится, у нас пари. Оно ведь так важно для тебя, да и кроме того, не хотела тебе говорить, но я и сама надеюсь, что у тебя все получится.

Я подчинился приказу капитана и удалился в гостевую каюту. Кровать была застелена. Фонари изливали мягкий янтарный свет.

Я разделся и скользнул под простыни. Интересно, смогу я заснуть? Я снова посмеялся про себя над мыслью о том, где я сейчас нахожусь и как сюда попал. Да, это куда круче, чем спать на пляже.