– Во-о-от, Сережа! – опять повернулся к пассажиру на заднем сиденье Лавров и мягко отстранил его от кресла шофера. – Когда Николай II учредил Государственную думу Российской империи, генерал свиты Дмитрий Трепов написал императору письмо с предложением создать «партию власти». Собрать в нее наиболее влиятельных людей из культуры, бизнеса, СМИ, чтобы контролировать парламент, дабы Дума не превратилась в «место силы» непонятных и неуправляемых государем людей. В 1906 году Трепов внезапно умер и дело свое до конца не довел.

Кремень уступил Лаврову и откинулся на спинку заднего сиденья. Напрягшаяся было девушка-шофер благодарно взглянула на Виктора.

– В те же годы Владимир Ленин создает партию нового типа РСДРП(б), – сказал Лавров Кремню знакомые с детства аббревиатуры. – Почему нового? Потому что партия претендовала на всю власть – политическую, экономическую, духовную. И захватила ее. В нашей же Верховной Раде с самого начала воспроизводятся оба сценария. По царскому генерала Трепова – для каждого украинского президента создается «партия власти», а по вождю мирового пролетариата Ленину – «партия власти» претендует на все: политическое управление государством, владение или соуправление всей собственностью на территории Украины и даже «духовное» находится под опекой президента и его «партии власти».

– Да-да, – обрадованно вспомнил Кремень. – Президент Леонид Кравчук – в силе Украинская автокефальная православная церковь; президент Виктор Ющенко – в силе католики и униаты; президент Виктор Янукович – православная церковь Московского патриархата.

С вытянутым желтоватым дружелюбным лицом, длинным носом, маленьким подбородком и большими влажными глазами Кремень был похож на старую клячу, которую после многих лет верной службы выпустили на выпас.

– Мне только одному кажется, что это губительно как для гражданского общества и духовности, так и для самого государства? – патетически воскликнул пассажир заднего сиденья. – Мне только одному думается, что это отнюдь не соответствует современным нравственным нормам стран Европейского союза? Нам надо в Евросоюз, чтобы не было «партий власти», а были правящие партии. И чтобы они не устраивали каждый раз передел имущества оппозиции и не лезли со своими плясками на наш амвон.

Лавров отвернулся от Кремня и попал взглядом на ноги Анабель. В свете приборной панели их кожа казалась матово-жемчужной. Ноги были очень красивы. Виктор смотрел на них без смущения, но и без волнения. Для него она не являлась желанной девушкой, для него она была просто проводник. И наверняка должна была остаться таковой. «Хотя… чем черт не шутит. Целоваться же лезла? Я ни в чем не виноват… Ты всегда не виноват, Лавров…» – пробежало в мозгу у Виктора.

– Политика, Сережа, – это поле деятельности элит, – опять обратился Виктор к Кремню. – Знаешь этих людей, у которых носки ярче, чем твоя жизнь? Современная политологическая наука отмечает, что как только меняется способ самоорганизации элиты, вслед за этим меняется и государственный строй.

– Можешь считать, что я с тобой согласен, – ответил Сергей, уставший от такой долгой беседы, в которой ему довелось участвовать впервые за пару лет.

– Мужчины! – обиженно обратилась Анабель к спутникам. – А с кем это вы только что разговаривали? Это ничего, что я рядом с вами еду?

Девушку можно было понять. Они проехали уже много километров, но им так и не попалась бензоколонка или магазин, а немногочисленные населенные пункты, встречающиеся по дороге, назывались населенными чисто символически. В основном они состояли из нескольких ветхих построек, расположенных вдоль шоссе, отрезок которого в этом месте непременно назывался либо Аламеда, по названию центрального проспекта Сантьяго, либо проспект Сальвадора Альенде.

В серферской столице Чили – городе Пичилему – Анабель прорулила десять кварталов вниз по извивающимся, залитым дождем улицам, минуя большие особняки со светящимися окнами. Наконец они доехали до ярко освещенной сетевой заправочной станции «Copec», сквозь запотевшее окно которой был виден заправщик в белой фуражке и темно-синем дождевике, сидевший за столом и читавший газету. Бензин в Чили стоит чуть меньше двух долларов США за литр, и путешественники заплатили $100 за полный бак своего «фольксвагена-поинтера».

– Сдуреть. Сто долларов бак! – сердился Виктор. – Хотя… Иди знай, что теперь у нас. Сейчас вернешься домой – а там уже цены такие же, как и здесь.

Виктор сел за руль, отъехал креслом назад под свой рост, поправил под себя зеркала и обернулся к Сергею. Тот затих, откинув седую голову и открыв рот с видом человека, который хорошо спит и не имеет слишком много долгов.

– Поехали! – по-гагарински провозгласил украинский великан и вырулил с автозаправки. Дорога на Сантьяго тянулась вдоль морского побережья. Нужно было проехать километров десять вдоль пляжа, несколько из которых – по городу. Проспект Сальвадора Альенде был пуст: ни людей, ни машин, кроме одинокого серфера с доской под мышкой, производившего впечатление покинутого несчастного пса.

Ухоженные руки Анабель Феррер поправили иссиня-черные волосы над маленьким ухом, украшенным двумя крохотными бриллиантами-гвоздиками.

– Вы начали говорить о политических элитах, – сказала аргентинка. – Может, продолжишь, хоть Кремень и уснул? Мне это тоже интересно.

– Да ты чего? – удивился Лавров. – Я же под него подстраивался. Кому это может быть интересно, кроме сумасшедших?

– От сумасшедшего слышу, – отозвался Сергей сквозь сон.

– Ну, извини, извини, – бросил Виктор товарищу и улыбнулся. – Вроде пока нормальный. Посмотрим, что будет завтра.

Глаза Анабель сузились в поблескивающие обсидианом щелочки, напоминающие два затененных деревьями лесных озера. Она сжала пальцы в ладонях и, глубоко вздохнув, посмотрела на Лаврова.

– Устала. Может, поспишь? – нетерпеливо произнес Виктор. – Не бойся, я не усну за рулем.

– Нет уж, – сказала Анабель, глубоко дыша, чтобы разогнать дремоту. – Я хочу послушать про политику. Ты не хочешь об этом говорить с женщиной? Да-да, я знаю, как это бывает, – она слегка дрожала, со свистом втягивая воздух пересохшими губами.

– Анабель, не заводись понапрасну. Я тебе расскажу. Так даже лучше, – Лавров с трудом подавил зевок. – Чтобы я и вправду не уснул за рулем.

Виктор взял из кармана двери бутылку воды Vital Natural, протянул Анабель, чтобы та открутила пластиковую крышку. Сделал пару больших глотков, отдал девушке воду, вытер губы тыльной стороной ладони.

– Ну, слушай… В семнадцатом веке, когда казацкие старшины решили присоединить левобережные земли Украины к царству Алексея I, элиты самоорганизовывались местничеством. Это когда выстраивается иерархия родов и фамилий по признаку знатности. Выражаясь современными понятиями, прокурором области можно назначить только сына прокурора области…

Виктор посмотрел на девушку. Казалось, она крепко спала, и он замолчал.

– Да-да, – отозвалась Анабель Феррер через три минуты, чтобы показать, как она внимательно слушает. – Такое положение придает стабильности государству, но не дает развиваться, поскольку талантливому полководцу невозможно занять первенствующее положение, если он незнатного происхождения. И война будет проиграна.