Эти четверо экологов описывают два четко выраженных метода нападения, которые используют тигровые рыбы. Первый включает скольжение под поверхностью прямо за ласточкой, а затем прыжок, чтобы ее поймать. Второй – это прямое нападение по восходящей линии, начинающееся с глубины не менее 45 сантиметров от поверхности воды.

Преимущество первого подхода состоит в том, что рыбе не нужно делать никакой поправки на смещение изображения из-за преломления света на поверхности воды, при котором из-под воды ласточка представляется позади той точки, где находится на самом деле. Одно неудобство этого метода состоит в том, что он может поставить под угрозу элемент неожиданности. Очевидно, что, по крайней мере, некоторые из этих рыб научились делать поправку на угол преломления поверхности воды, иначе они не добились бы никакого успеха, используя второй метод.

Это поведение поднимает множество вопросов. Как долго тигровые рыбы занимаются этим? Как возник этот прием? Как он распространялся по популяции тигровых рыб? И почему ласточки не исполняют маневра уклонения, чтобы избежать поимки, – например, не взлетают выше над водой?

Я решил расспросить ведущего автора исследований хищничества тигровых рыб в отношении птиц, Гордона О’Брайена, специалиста по экологии пресных вод из Школы наук о жизни Университета Квазулу-Натал в Питермарицбурге, Южная Африка: «Популяция тигровых рыб в Шрода-Дам сложилась совсем недавно из выходцев с низовий реки Лимпопо – примерно в конце 1990-х годов. Так что популяция там очень “молодая”, – ответил О’Брайен. – Хотя тигровые рыбы хорошо живут на большей части своего ареала, в Южной Африке, их численность снижается из-за интенсивного воздействия со стороны человека. В результате тигровые рыбы были включены в список охраняемых видов ЮАР, и продолжается их расселение в рукотворные местообитания».

Я спросил О’Брайена о том, как тигровые рыбы приобрели способность охотиться на птиц. Он объяснил, что водохранилище очень мало для этих рыб, и, по его мнению, популяция вынуждена была приспосабливаться или погибнуть. Они с коллегами видели много более крупных особей в очень плохих условиях жизни примерно в то время, когда данное поведение было впервые зарегистрировано, – в 2009 году.

О’Брайен также мало что смог сказать о том, каким образом умение охотиться на птиц распространялось по популяции тигровых рыб: «Похоже, что это приобретенная форма поведения. Менее крупные особи не так успешно охотятся и предпочитают «гонку у поверхности» устройству засад и нападению из более глубоких слоев воды, когда особь должна делать поправку на преломление света. ‹…› Мы знаем, что тигровые рыбы владеют разнообразными способами добывания пищи и их привлекает повышенная активность других особей – они впадают в своего рода пищевое неистовство. Когда во время своих миграций ласточки возвращаются, зрелище оказывается весьма захватывающим, и я думаю, что именно в этот период более молодые [тигровые рыбы] усваивают это поведение».

Специализированное питание птицами не уникально для тигровых рыб. Есть редкие свидетельства того, что большеротые окуни, щуки и другие хищные рыбы прыгали, чтобы схватить мелких птиц, сидевших на стеблях тростника около поверхности воды. Недавно удалось заснять, как крупные сомы ловят голубей, которые прилетают попить воды на мелководья реки Тарн в Южной Франции; они используют такую же технику засады, как косатки, охотящиеся на морских львов, – устремляясь вперед и временно выпрыгивая на берег в попытках схватить добычу ртом.

Вряд ли эти рыбы демонстрируют свою удаль. В действительности же они могут охотиться на птиц, оказавшись в отчаянном положении. Шрода-Дам – это искусственный водоем, созданный в 1993 году, и тигровые рыбы были туда завезены для восстановления численности, которая снизилась в других местах Южной Африки. Более раннее исследование показало, что тигровые рыбы из Шрода-Дам проводят в поисках корма значительно (более чем втрое) больше времени по сравнению с другими местными тигровыми рыбами – возможно, из-за нехватки пищи в озере[370]. Подобное поведение может даже подвергнуть самих тигровых рыб опасности стать жертвами африканских орланов-крикунов, которые обычны в этих местах. Охотящиеся на голубей сомы из реки Тарн, возможно, оказались их товарищами по несчастью. Завезенные в реку в 1983 году[371], они выжили, но голуби обычно не входят в список гастрономических пристрастий сомов, и рыбы могут преследовать птиц из-за подтвержденной для тех мест нехватки их обычной добычи: мелкой рыбы и раков. Если необходимость – действительно мать изобретения, то это также относится и к рыбам.

Авторы открытия в Шрода-Дам цитируют заметки о других местах Южной Африки, опубликованные в 1945 и 1960 годах биологами, которые подозревали, что тигровые рыбы ловили птиц в полете. Возможно, одна предприимчивая тигровая рыба сделала удачный прыжок за ничего не подозревающей ласточкой, а затем отточила свой навык через практику. Эта форма поведения могла распространиться в популяции через научение посредством наблюдения, что у рыб получается очень хорошо, как это демонстрируют брызгуны. Итак, каким бы ни был путь возникновения этой формы поведения, совершенно очевидно, что рыбы обладают способностью обучаться на практике благодаря многочисленным попыткам и повторам, а также через подражание другим особям.

В отношении того, почему ласточки не научились избегать тигровых рыб, летая выше над водой, существует несколько возможных объяснений: (1) ласточки просто не знают, что их поймают рыбы; (2) птицам энергетически выгодно летать над самой поверхностью; (3) там больше всего насекомых. Кажется сомнительным, что птицы не обнаружили опасность, потому что было бы сложно не заметить весьма крупную рыбу, выскакивающую из воды, чтобы схватить другую птицу, летящую рядом. Возможно, попасться рыбе – слишком редкое событие, а выгоды от поиска корма близ поверхности воды слишком велики, чтобы ласточки отказались от полетов над самой водой.

Рыбы в сравнении с приматами

Если рыбы умеют изобретать нечто новое и учиться выполнять сложные и опасные маневры, чтобы ловить пищу, то смогут ли они путем умозаключений найти решение пространственно-временной задачи, придуманной людьми? Представьте себе, что вы хотите есть, и я предлагаю вам два совершенно одинаковых куска пиццы. Также я говорю вам: тот, который слева, будет убран через две минуты, но другой не заберут. Какой из кусков вы съедите первым? Если предположить, что вы достаточно голодны, чтобы съесть оба, начнете вы почти наверняка с левого.

Теперь представьте себе, что вы рыба – в данном случае губан-чистильщик – и вам предлагают похожую ситуацию: две тарелки с одинаковой пищей, которые различаются лишь по цвету. Если вы начинаете есть с голубой тарелки, то красную убирают; если же вы выбираете красную первой, голубая тарелка остается там, где стоит, и вы можете получить обе. Поскольку мы просто не можем сказать рыбе, что красная тарелка будет убрана первой, она должна изучить это опытным путем. В другом месте провели подобные эксперименты с тремя видами сообразительных приматов: восемью обезьянами-капуцинами, четырьмя орангутанами и четырьмя шимпанзе.